Гудериан - Кеннет Максей

20-е годы были отмечены быстрым прогрессом средств радиосвязи, немцы тоже стремились не отставать от остальных, тем более, что в этой сфере военной деятельности Версальский договор не накладывал на Германию суровых ограничений, и здесь обойти его оказалось куда легче. В любом случае, уже во время Первой мировой войны средства радиосвязи шагнули далеко вперед и после ее окончания нашли широкое применение в полиции и коммерции. Речь становилась таким же обычным средством коммуникации в радиоэфире, как и морзянка. А когда изобретатели перенесли акцент исследований в диапазон более высоких частот, оказалось, что речь даже более устойчива к помехам. Рации со временем стали более мощными, компактными и простыми в обращении, особенно после того, как авиаторы предъявили жесткие требования в отношении веса аппаратуры. Новую эру в радиосвязи открыло изобретение в начале 20-х задающих генераторов с кварцевой стабилизацией частоты.

В 1931 году в Англии провели первые опыты по управлению танковым соединением на марше из одного, ведущего танка. Исследовались рации с кварцевой стабилизацией частоты. Своими успехами в разработке аппаратуры, обеспечивающей устойчивую радиосвязь между танками, немцы были обязаны прежде всего настойчивости Гудериана. Опыт, приобретенный им в 1914 году, не оставил сомнений, что успех быстротечных операций, проводимых на значительном удалении от базы, основой которых является скоординированость действий, зависит от бесперебойной и четкой работы радиосвязи между командованием на высшем уровне и исполнителями приказов на самом низшем уровне. Степень распространенности зависела от технических характеристик раций, которые можно было сконструировать, и наличия денег для их покупки. Сначала Гудериан и его сотрудники поставили перед конструкторами задачу обеспечить связь со штабами танковых рот, хотя им было известно, что англичане пошли еще дальше, работая с отдельными танками. Вальтер Неринг, много лет бывший одним из главных помощников Гудериана, рассказал автору, что с самого начала существовало ясное понимание, что без сети радиокоммуникаций, гарантирующей надежную связь сверху донизу, концепция высокой мобильности и глубокого проникновения таковых дивизий просто немыслима. Де Болье добавляет: «Именно Гудериан сразу настоял на том, чтобы для передачи команд одиночным танкам в бою использовалась радиосвязь. Он обладал способностью видеть главное и в то же время знал, когда пустить в ход свою пробивную силу, чтобы достигнуть цели. Это очень важная черта характера. Немногие люди способны распознать подходящий момент».

Следует подчеркнуть тот факт, что развитию средств связи уделялось не меньшее внимание, чем самим боевым машинам, и связисты с воодушевлением приняли этот вызов. Уже во время Первой мировой войны немцы занимали в этой сфере ведущее положение и ясно представляли себе проблемы, стоящие перед ними. В 1926 году им хватило здравого смысла понять, что их наиновейшие рации совершенно не удовлетворяли современным требованиям, особенно предназначавшиеся для гражданских целей. Началась работа над созданием нового поколения радиостанций, компактных, не демпфированных и способных обеспечить связь из движущихся танков. Однако, ввиду риска перехвата радиосообщений противником и расшифровки им кодов, даже в случае применения шифровальных машин, немцы продолжали уделять значительное внимание развитию полевой телефонной связи. Главное требование, предъявлявшееся к ней, – вести прокладку кабелей с очень высокой скоростью, примерно 100 миль в сутки, так, чтобы не отставать от наступающих соединений. Части, вынужденные в силу обстоятельств полагаться исключительно на радио, предупреждались, что противник почти наверняка расшифрует их радиограммы, несмотря на коды и использование условных обозначений, поэтому по радио следует говорить только о планах на самое ближайшее время, чтобы противник не успел принять контрмеры. Одновременно создавались мощные службы радиоперехвата для сбора всевозможной информации о противнике на всех стадиях развертывания его сил. Гудериану еще не раз придется обращаться к службам радиоперехвата в критические моменты. С учетом всех ограничений, германские энтузиасты быстрых операций приступили к проведению интенсивных учений на базе 3-го (прусского) автотранспортного батальона с его «наисовершеннейшей» техникой. Отрабатывались все фазы операций – наступление, оборона, отступление, фланговая атака, фронтальная атака при поддержке пехоты и кавалерии, взаимодействие с артиллерией и авиацией. Как говорит Гейнц-Вернер Франк, служивший в то время лейтенантом в 3-м автобате: «Мы стали настоящими фанатиками, отстаивающими идею моторизации и создания танковых войск, последователями Гудериана, обладавшего страстным даром убеждать». Однако именно это и было одной из задач командира – воспитание верных последователей, – о чем Гудериан поведал им однажды после лыжной подготовки. Молодые офицеры восприняли его слова на ура, хотя до того вечера разговоров на эту тему не велось. Затем, за столом, Гудериан, с лукавым огоньком в глазах, мимоходом обронил: «В танковых войсках командир всегда впереди, а не сзади!» Учения, проведенные в 1931 году, позволили составить перечень требований, которым должно было соответствовать самостоятельное командование танковых войск, крайне необходимое, по мнению Лутца и Гудериана. Однако теперь их дальнейшие шаги стали наталкиваться на сопротивление, потому что требовали пересмотра традиционных взглядов на роль пехоты и кавалерии. Разразившийся тогда же мировой экономический кризис предъявлял свои требования, накладывавшие ограничения в отношении финансов и численности личного состава, а это означало, что взамен чего-то нового необходимо расстаться с чем-то старым.

Первой пришлось потесниться кавалерии, за счет которой свой кусок оперативного пирога пыталась урвать интендантская служба, но потерпела неудачу, поскольку против свидетельствовали память и история в лице рейхсархива, в то время как аргументы Гудериана были неопровержимы. В 1932 году, когда перед кавалерией встал вопрос, в чем та видит свои функции в будущем, выбор сделали в пользу обособления, что казалось вполне реальным в свете недавней истории, то есть речь шла о роли «тяжелой силы», наносящей решающий удар, подготовленный действиями других родов войск. Нехотя и в атмосфере все возрастающей ревности кавалерия рассталась с функцией разведки, передав ее моторизированным войскам. В прошлом эта функция выполнялась ею неизменно неудовлетворительно.

Уступки со стороны кавалерии были не такими уж значительными в свете больших изменений, происходивших в мире, в политической и экономической эволюции Германии. Цепь событий вела страну прямиком к кризису. По мере того, как спад в мировой торговле превращался в экономический ураган, мелели реки иностранных инвестиций, вливавшихся ранее в германскую промышленность. Безработица выросла до почти беспрецедентного уровня, и экстремистские элементы, которых всегда хватало в политической жизни Германии, своим звериным нюхом почуяли, что настал их час, и начали усиленно готовиться к захвату власти. На выборах коммунисты соперничали с нацистами. Правительству постоянно угрожало падение, а политические убийцы с каждым проходившим месяцем умножали список своих жертв. К 1932 году, когда армия по-прежнему следовала своей линии невмешательства в политику и главную задачу видела в увеличении своей численности и мощи, сторонники Адольфа Гитлера, объединенные в НСДАП, были готовы к тому, чтобы отказаться от насилия только в том случае, если конституционный способ гарантирует их приход к власти или, по меньшей мере, ключевые посты в правительстве.