Сорок лет с В. А. Гиляровским - Николай Иванович Морозов

Лев Николаевич. На дворе склад изданных сочинений писателя, конюшня, сарай для экипажей и помещение для служащих. За надворными постройками большая площадь парка, куда выходят окна кабинета. Дом и служебные помещения выглядят просто, скромно и ветхо.

Владимир Алексеевич осторожно заговаривает о здоровье Льва Николаевича. Кучер отвечает, что ему неможется.

— По Москве распространился тревожный слух… — сказал В. А. Гиляровский.

Наш собеседник не без волнения насторожился.

— Какие у вас сведения из Ясной Поляны?

— Приезжали оттуда только позавчера… Все было благополучно. Но… как ручаться. Лев Николаевич ведь в больших годах.

— Может быть, позвонить Бирюковым?

— Сегодня ждем Александру Львовну. Если она задержится, еще кто-нибудь появится… обязательно.

— Вот мой телефон, — подал Владимир Алексеевич записку, — прошу немедленно позвонить.

Вскоре после нашего возвращения домой кучер сам явился в Столешники и принес радостную весть. Тревога оказалась ложной.

Газета «Русское слово» провинилась однажды, напечатав что-то недозволенное. Московская администрация решила арестовать редактора. Руководителем газеты был по существу В. М. Дорошевич, он и был повинен в этом проступке, но редактором значился Ф. И. Благов, врач по образованию, зять издателя И. Д. Сытина, его и арестовали. Ф. И. Благова заключили не в тюрьму, а в «кутузку» полицейской части по месту жительства.

Общественность была возмущена. В. А. Гиляровский, работавший тогда в этой газете, говорил, что администрация Москвы могла бы ограничиться предупреждением, в крайнем случае оштрафовать газету, но никак не доводить дело до ареста. Редакция приняла все меры к освобождению редактора. Скоро стало известно, что арестованного освобождают.

— Едем к Благову, порадуем его, — сказал Владимир Алексеевич.

Мы отправились в Мясницкую часть, в районе которой, кроме квартиры Благова и особняков московских богачей Бахрушиных, Бардыгиных, Хлебниковых и других, находилась также и знаменитая московская Хитровка. Здесь особенно хорошо знали В. А. Гиляровского. Начальник части встретил его с почетом и без всяких пропусков и формальностей приказал проводить нас к арестованному.

Федор Иванович находился в «кутузке» в одиночестве, сидел на табуретке в пальто и шляпе, засунув руки в рукава. Он встретил нас, глядя поверх очков, но, увидев Владимира Алексеевича, просиял:

— Гиляй, ты все знаешь, скажи, когда меня погонят этапом по твоей «Владимирке — большой дороге»? — Этим он намекал на стихотворение в «Забытой тетради» Гиляровского.

— Потерпи немного… Завтра погонят прямо домой. В глазах Благова засверкали веселые огоньки.

— Твоим словам верю. Тощища, друг, невыносимая сидеть нашему брату без дела, нельзя тружеников держать под замком.

Мы кое-как расселись. Владимир Алексеевич занял табуретку, я присел на кровать: с мебелью было бедно.

— Вчера утешал меня «батя», увидев умирающим от скуки.

— Он заходил и ко мне. Жаловался на вас.

— В чем мы перед ним провинились? — Мало его почитаете.

— Он тебя дезориентировал. Если он подписывается «священник Григорий Петров», мы его печатаем. Читатели Петрова любят. Но он не прочь писать и под псевдонимом. Тут уж Дорошевич ставит ему препоны.

— Почему?

— Под псевдонимом у него получается иначе, он выглядит двуликим: Федот да не тот.

В «кутузку» вошла родственница Федора Ивановича с прислугой, державшей в руках чемодан с провизией.

— Из редакции звонили… Тебя освобождают, — сказала родственница.

— Владимир Алексеевич, как полагается, первый узнал об этом и принес мне хорошую весть, — ответил Благов.

Уступив место посетителям, мы удалились.

Как-то зашел ко мне в комнату В. А. Гиляровский и спросил:

— Нет ли у тебя желания побывать в Охотном? Хочется купить судачка.

Завтра воскресенье. Обедать Владимир Алексеевич собирается дома и, как большой любитель рыбных блюд, хочет сам сделать покупку. Я любил бывать с ним где бы то ни было и поэтому сразу согласился.

Идем в прихожую одеваться. Он снимает с вешалки свою «знаменитую» и неизменную шубу татарского покроя на кенгуровом меху, застегивает ее на один лишь нижний крючок, оставив грудь нараспашку, натягивает на голову черную мерлушковую папаху, и мы выходим на улицу.

В многолюдной толпе столицы, в ее живописной пестроте, в сутолоке каждый, казалось, сливается с массой, утопает в ней и становится незаметным. В. А. Гиляровский, наоборот, своим внешним видом — папахой, сдвинутой по-казачьи на затылок, запорожскими усами, оригинальной шубой и лихой повадкой — бросается в глаза и настойчиво запоминается.

Неожиданно встречаем И. И. Горбунова-Посадова, руководителя издательства «Посредник». Иван Иванович наш сосед: магазин «Посредника» помещается в Петровских линиях. Завязывается разговор.

И. И. Горбунов-Посадов за выпуск некоторых изданий привлекался к ответственности по знаменитой 129-й статье царского уложения о наказаниях, и теперь в разговоре он сетует на то, что его вновь привлекают по этой статье. В. А. Гиляровский отвечает ему экспромтом:

Репутация богатая, И слава в том твоя: Статья 129-я Ходячая статья.

Наконец мы в Охотном, в рыбном магазине Калганова. Покупателей множество. Но при виде В. А. Гиляровского из-за конторки выходит сам Калганов и приветствует его, подняв зимний картуз. Подлетают и продавцы. Руки у них в кожаных нарукавниках, от засаленных фартуков пахнет рыбой.

— Чем угощать, Владимир Алексеевич?