Это гиблое место - Александра Кристо

– Будем рассудительны, – продолжила Тавия. – Ты хочешь сказать, что Эшвуд откопал Мастера, прятавшегося под каким-то камешком?

– Земля большая, камней в ней много, – отозвался Уэсли.

У Тавии отвисла челюсть.

– И ты знал об этом?

Уэсли почти услышал, как фокусница заскрежетала зубами.

«Она не понимает. И никогда не сможет понять».

Уэсли надавил на свои запонки, пытаясь заглушить этот голос.

По сравнению с его темной кожей рубашка Уэсли казалась белоснежной. Краузе с любопытством взирал на юношу.

– Я знал, что Эшвуд что-то задумал, – сказал Уэсли. Он старался говорить спокойным тоном, но его голос все равно был похож на острие ножа. – И теперь я знаю, что именно. Он уничтожит весь город этой своей новой магией, если мы ему позволим. Эшвуд рассматривает борьбу дуайенны Шульце против магии как атаку против него лично. И он готов сражаться.

Краузе поерзал на месте. Он пытался скрыть потрясение, однако застывшее выражение лица и немигающие глаза выдавали мужчину.

Все знали, что Эшвуд злодей, но, похоже, политики во главе страны не считали его достаточно безрассудным для прямого нападения на дуайенну. И это означало, что они совершенно не знают Эшвуда.

В отличие от Уэсли.

– Мы можем справиться с Эшвудом сами, – заявил Краузе. Это был настолько явный блеф, что Уэсли промолчал, позволив словам просто повиснуть в воздухе.

Он ждал, небрежным движением забросив в рот стебелек клевера. Парень смотрел, как растет раздражение Краузе.

Магия клеверного листа была слабой, почти несущественной. Она могла дать человеку не более десяти минут удачи. Но Уэсли просто нравился этот вкус. Вяжущая терпкость, словно у незрелого лимона. Он практически вырос на этом вкусе. При мысли об этом смотрящий осознал, насколько странно звучат слова о том, что он вырос на чем-то – как будто люди были растениями, которые цеплялись за любую возможность выжить; карабкались вверх, не в силах расти без надежной и постоянной опоры.

Уэсли не особо любил постоянные величины. Они не представляли интереса, не доставляли сюрпризов и были довольно опасны тем, что заманивали людей в ловушку повседневности. Впрочем, Крейдже был исключением. Это та постоянная величина, которую любил Уэсли.

Краузе опять заерзал. Когда Уэсли почувствовал, что терпение вице-дуайена на пределе, он наконец заговорил:

– Чушь. Я нужен вам. У вас нет выбора.

Краузе раздул ноздри.

– Только Консортесса Главы знает, где он находится. А я единственный, кто знает, где находится Консортесса, – продолжил Уэсли. – И к тому же у меня одного есть доступ к Консортессе. Я единственный, кому верит Эшвуд. И я явно единственный в этой комнате, у кого есть хоть капля мозгов.

– Эй, – вмешалась Тавия, – аккуратнее!

– Вы годами пытаетесь поймать Эшвуда, – напомнил Уэсли, все так же обращаясь к Краузе. – А сейчас его магия сильнее, чем когда-либо. Использовать Мастеров было незаконно даже до войны, но все эти забавные новые законы, принятые в мире после нее, дабы защитить их… Он не обращает на эти законы никакого внимания. У вас нет другого выбора, кроме сотрудничества со мной.

– И что вы получите с этого? – осведомился Краузе. – Почему вы вдруг обратились против него?

Ответ был прост: потому что Крейдже стал для Уэсли домом. Он слишком много времени потратил на обустройство этого города, чтобы сейчас позволить его разрушить. Крейдже считался чудом Северной Усхании. Его мостовые блестели серебром от просыпанной магической пыли. Уэсли испытал ни с чем не сравнимые чувства, когда занял должность смотрящего и сделал этот город своим.

Глава украл и уничтожил очень многое, в том числе и множество жизней. Уэсли просто стоял и смотрел, как это происходит. Время от времени он даже помогал Эшвуду. Но сейчас речь шла о родном доме Уэсли – единственном доме, который у него остался. Он был готов отдать за этот дом и деньги, и магию, и остатки человечности.

Иногда Уэсли казалось, что он не просто родился в Крейдже, а создан из этого города. Лучшие и худшие части родного места приняли форму человека – и этим человеком являлся он сам.

Уэсли ни за что не позволил бы Эшвуду отобрать у него все. Юноша не допустил бы, чтобы тирания старика растоптала этот город.

– Полагаю, во мне проснулось человеколюбие, – произнес Уэсли. Краузе сухо рассмеялся:

– Когда Эшвуда не станет, необходимость в смотрящих отпадет. Вы сами роете себе яму.

Эта мысль уже посещала голову Уэсли.

Дуайенна Шульце хотела изгнать черную магию из Усхании. Она желала убрать Данте Эшвуда не меньше, чем этого хотел сам Уэсли. Но всегда существовал шанс, что правительница пойдет дальше первоначальной цели.

Сейчас она воюет с черной магией. Но что, если завтра Шульце обратится против всей магии вообще?

Шульце вселяла в сознание людей легкую паранойю: сомнения в том, какая магия правильная, а какая может считаться неправильной. Да, дуайенна сделала улицы более безопасными и тем самым завоевала некое доверие. Это заставляло Уэсли беспокоиться: а что, если она в конечном итоге желает превратить Усханию в какое-нибудь научное государство – наподобие Навстрио, где магию отвергли в пользу науки и техники? Парень явно не захочет жить в таком мире.

Уэсли сунул руки в карманы – в знак того, что следующее его предложение не следует скреплять рукопожатием. Оно не подлежало торгу. Существовал единственный способ надежно защитить Крейдже и сохранить его таким же полным чудес, каким он был сейчас.

«Ты, как обычно, умен, мой мальчик», – проворковал призрачный голос.

– Я хочу, чтобы вы дали слово, – произнес Уэсли, – что когда я свергну Эшвуда, я стану Главой.

Тавия, сидящая рядом с ним, замерла. Уэсли заставил себя не смотреть на нее.

– Зачем нам менять одного мошенника на другого? – поинтересовался Краузе.

– Я – меньшее зло. – Уэсли пожал плечами. – И я хочу обсудить условия для создания городов, свободных от темной магии. Я ослаблю свою хватку, если Шульце ослабит воинственный пыл и сочтет кое-какую магию законной в нашей стране. Она может сыграть в эту игру, как делают другие дуайены, и притвориться, будто ничего не было.

Краузе с протяжным вздохом откинулся на спинку стула.

Уэсли требовалась только свобода действий. Чтобы у него на хвосте не висели миростражники; чтобы парню не грозило постоянное преследование со стороны закона за все, что произошло с тех пор, как он встал на этот путь. Только некоторые поставки и то, что поможет Уэсли разорвать порочный круг, прежде чем зелье Главы хлынет на улицы и превратит их в пепел.

Краузе, похоже, размышлял над этим. Однако, насколько знал Уэсли, у официальных властей не хватало ни хитрости, ни связей для того, чтобы низвергнуть Эшвуда. Политики не были подготовлены к тому злу, которое ожидало их впереди – как бы они ни бравировали, пытаясь убедить его в обратном.