Письма на воде - Наталья Гринина

он услышал шелест мягкого голоса, припорошенного снегом: «Пожалуйста, ведите себя спокойно во дворце. Не угрожайте людям и никого не убивайте…»

Ван Со мотнул головой и, вывалившись обратно в коридор, заговорил чуть спокойнее:

– Я спрашиваю, откуда здесь опять эта дрянь?

– Господин, – залепетала служанка, порываясь, но не смея помочь своей менее стойкой подруге, – распоряжение Её Величества королевы Ю… во всех спальнях дворца… из зимнего сада… принцесса Ён Хва строго следит… Ваше Высочество…

Подавив злой стон, Ван Со кивнул на дверь:

– Убрать немедленно! – и ушёл к озеру.

На следующий день проклятые пионы опять отравляли воздух его покоев.

Ван Со, скрипнув зубами, молча собрал свои вещи и направился в башню звездочёта.

***

В насыщенные жизненные планы Чжи Мона никак не входил пункт, согласно которому у него под боком, в святая святых – библиотеке и обсерватории, будет обитать принц под каким бы то ни было номером, а тем более четвёртым.

А как же священное уединение в научных изысканиях? Упоительное погружение в древние трактаты? Сосредоточенные наблюдения за небесными светилами, опять же… Не говоря уже о том, чем на самом деле занимался в башне звездочёт, когда был уверен, что его никто не видит. За это его давно бы четвертовали или сожгли на костре, хотя… Это же практиковалось в другом месте и в другое время.

Сейчас Чжи Мону было не до святой инквизиции и собственных грехов. Вконец обнаглевший четвёртый принц – вот что являлось его насущной проблемой!

– Почему здесь? – громко стонал астроном, взбегая по лестнице за Ван Со, который не глядя швырнул ему узел со своими вещами. – Принцы живут в таких роскошных и просторных помещениях! Отчего же вы решили поселиться именно здесь? Здесь живу я!

Авиационный шлем на его голове, который в Корё вызывал много странных, но вполне себе закономерных вопросов, съехал набок, придавая Чжи Мону залихватский вид, резко контрастировавший с несчастным выражением лица.

Но четвёртый принц игнорировал все его хлипкие аргументы. Он распахнул двери на балкон, обрамлявший нескромное убежище астронома по самому верху, вышел под звёзды и демонстративно улёгся на простой деревянной кровати, принадлежавшей хозяину башни.

– Это моё место! – взвизгнул Чжи Мон, не смея, однако, стащить Его Высочество с лучшего балкона в поднебесной научной обители.

– Это часть королевского дворца, – невозмутимо повернул к нему голову Ван Со. Глаза его смеялись. Вернее, один глаз, тот, что не был скрыт за густой чёлкой и маской. – И ты утверждаешь, что оно твоё?

– Я не это имел в виду, – буркнул астроном, переминаясь с ноги на ногу в дверях.

– Ну и всё, – довольно улыбнулся принц и отвернулся к небу.

Здесь, на самом верху высокой башни, оно было близким и невероятно радушным, наконец-то распахнувшим ему свои объятия.

– Нельзя врываться в чужой дом! Разве сын короля может так себя вести, а? – бубнил своё Чжи Мон, не желая сдаваться без боя, но уже понимая, что проиграл: упрямства и самоуверенности принцу, родившему в год Петуха, было не занимать.

– В моей комнате я не могу наблюдать за звёздами, – мечтательно глядя ввысь, пояснил Ван Со. Рассказывать звездочёту о пионах и кошмарах он не собирался. – Такие звёзды светят только на небосклоне Корё.

Он улыбнулся, видя в мягком свете луны лицо Хэ Су.

– Только в Корё? – недоумённо откликнулся Чжи Мон, пытаясь прикинуться дурачком. – Разве это так?

Он даже высунулся на балкон и, проследив за взглядом принца, уставился на луну, которая и в Корё, и в Чосоне, и вообще где бы то ни было (а главное – когда бы то ни было) находилась там, где ей и было положено. А вот его, придворного звездочёта, предсказавшего объединение трёх государств, сейчас нахально выживали с насиженного места!

Вернее, уже выжили.

Спор можно было не продолжать: Ван Со его больше не замечал. Он смотрел на небо и звёзды, вдыхая ночной воздух полной грудью, и знал, что сегодня не будет кошмаров и ему приснится та, чью улыбку сейчас примеряла луна.

Чжи Мон обречённо махнул рукой и ушёл вниз.

Что ещё четвёртому принцу наболтала эта неугомонная? А ведь он её предупреждал, намекал, просил – всегда следить за своими словами, тем более во дворце. Когда Хэ Су налетела на него при Ван Уке, обрадованно хватая за рукава и треща что-то про встречу через тысячу лет, Чжи Мон едва не выдал себя, опешив от подобного напора и безрассудства.

Следить за словами! Помнить, где ты находишься! И не забывать, кто ты есть.

А она? Наплевала на все его предупреждения и взялась просвещать Ван Со (ясно же, откуда он взял это мракобесие)? Рассказала об устройстве Солнечной системы? Похвасталась вылазкой Армстронга? Разъяснила на пальцах преимущества спутниковой связи перед лучшими королевскими гонцами? Не похоже. Иначе принц сейчас бы не наслаждался звёздами, которые «есть только в Корё», а проедал бы плешь ему, астроному, требуя пояснить фантазии Хэ Су.

Хотя… Это же четвёртый, а не восьмой. Может, и не проедал бы…

Пусть его… Пусть живёт тут, нахальный интервент, притесняя науку в прямом и переносном смысле! Самое главное, Ван Со здесь, в Сонгаке. Можно действовать дальше.

А что до звёзд и их воли, это Чжи Мон брал на себя.

Он вообще много чего на себя брал.

Например, сопровождал короля Тхэджо на утреннюю молитву в храм и стоял подле него, пока великий правитель преклонял колени и возносил хвалу и чаяния Небесам. В это время вся остальная королевская семья терпеливо ждала снаружи.

Хорошо, что погода сегодня стояла отменная. А вот когда шли холодные дожди, Чжи Мон, укрываясь в храме, моментами позволял себе мерзко хихикать, глядя на то, как венценосные особы ёжатся на ветру. Есть, есть в этом мире справедливость, собственно, как и в любом другом мире тоже…

Тхэджо Ван Гон страдал бессонницей, и ему было несложно встать до рассвета и явиться в храм, когда самые первые солнечные лучи лениво ползли по Сонгаку, разгоняя ночной мрак. Но этого категорически нельзя было сказать о принцах, чьи молодые организмы требовали полноценного здорового сна, которого их сегодня лишили. Поэтому все они, кроме напряжённо замершего четвёртого, отчаянно зевали и старались удержаться на ногах, изо всех сил сохраняя благопристойный и почтительный вид.

Когда король распростёрся в молитве на полу храма, будто простой смертный, стоявший рядом с ним Чжи