Созданы друг для друга - Робин Грейди

— Звони сколько хочешь.

Он вышел в холл с ощущением, что шагает по палубе корабля, попавшего в шторм… Хорошо, если Кэти не будет задавать лишних вопросов, и неприятности не навалятся… хотя бы сегодня.

Бишоп вышел на веранду. Казалось, он целую жизнь не наслаждался солнечным теплом, успокаивающим шелестом буша, далеким криком кроншнепа. На вершину черной скалы взгромоздились несколько кенгуру. Они что-то меланхолично жевали и изредка лениво почесывали то одно, то другое мягкое серое ухо. Бишоп вздохнул, и свежий воздух, напоенный сильным ароматом сосен и эвкалиптов, наполнил его легкие. Покинув здешние места, он очень скучал по ним.

Скучал по этой жизни.

Лаура разговаривала по телефону, и Бишоп ощущал холодок, нависшего над ним, топора. Когда он упадет? Завтра? На следующей неделе? И когда это все кончится?

Сзади послышались шаги Лауры. У Бишопа волосы встали дыбом. Но он уже приготовился. Как говаривал Уиллис, страшно только в первый раз, по второму разу легче.

— Кэти оказалась дома, — сообщила Лаура.

Бишоп сжался в кресле:

— Угу.

— Она сказала, что на этой неделе встреч не было.

Острая боль в животе немного отпустила, Бишоп сел прямее:

— Вот как?

— Она обещала перезвонить, но я просила ее не беспокоиться: мы только что вернулись из города и распаковываемся.

Мы?!

— Что еще она сказала?

— Ребенок заплакал, она торопилась.

Бишоп медленно выдохнул. Одной огромной выбоины на трудной дороге он избежал. Хотя не сомневался, что выбоины еще появятся. И скоро.

Вопросы насчет возможной беременности ничего не прояснили. Наверное, следует поговорить на вроде бы случайные темы.

— Сколько лет внуку Кэти? — поинтересовался он.

Лаура заметила кенгуру и придвинулась поближе, чтобы лучше рассмотреть животных.

— Полагаю три-четыре месяца, — откликнулась она.

— У Кэти один внук?

— Один.

— Как его зовут?

Лаура оторвала взгляд от буша и приподняла бровь:

— Викторина «Двадцать вопросов»? — Она рассмеялась. — С каких пор тебя интересуют внуки местной библиотекарши?

— Меня интересуешь ты.

Размышляя о том, что на солнце волосы Лауры стали золотыми, он поднялся и подошел к ней.

Улыбка Лауры немедленно стала знойной. Она провела пальцем по руке Бишопа:

— Насколько интересую?

— Вполне достаточно.

— Настолько, чтобы взять еще один день отдыха?

— Легко.

Ослепительная улыбка украсила лицо Лауры. Бишоп такой ее еще не видел. Но потом радость вдруг исчезла из глаз, зато появилось нечто иное. Взгляд стал уклончивым, почти испуганным. И Бишоп удивился. Что он такого сказал? Лаура молчала, хотя он видел, что ей очень хочется спросить о чем-то.

Он обнял ее за плечи:

— Что? Что не так?

— Я… я не уверена. Наверное, я не должна отрывать тебя… Не потому, что не хочу… Просто я…

Он наклонился ниже:

— Что?

Краска схлынула с ее щек, из глаз исчезло доверие.

— Бишоп… я хочу спросить. — Лаура замолчала, проглотила комок в горле, облизнула губы. — Ты чего-то мне недоговариваешь?

Молодая женщина только что поймала себя на странном ощущении. Больше, чем ощущении. Непонятном, но нарастающем. В холле отеля Уиллис странно взглянул на нее после разговора с Бишопом… Ощущение вновь появилось, когда она смотрела на свадебную фотографию. И вот только что… Какой-то жест, какое-то слово… Словно проблеск в сознании. Это было похоже на ускользающую мысль, которую она никак не могла ухватить… на воспоминание, которое она упустила.

Словно раскаленная булавка воткнулась между ребрами, и Лаура, как ни хотела, не могла от нее избавиться. Что произошло, что было сказано, почему у нее такое впечатление, будто она на полной скорости врезалась в кирпичную стену?

Лаура сосредоточенно смотрела на мужа:

— О чем ты умалчиваешь?

— Есть… кое-что, — с трудом выговорил он.

Раскаленная булавка выскользнула. И Лаура, вздохнув с облегчением, облокотилась на перила.

Значит, это не игра воображения. А ведь ей на какое-то мгновение показалось, что она сошла с ума! Сейчас Бишоп все объяснит.

— Я тебе не говорил… — произнес он, запинаясь. — Во всяком случае, недостаточно говорил… как много ты для меня значила.

Лаура испытала еще большее облегчение, но потом опять нахмурилась. Время неправильное. Почему «значила»?

— Ты имеешь в виду, как много я значу для тебя?

— Я хочу, чтобы теперь ты это знала.

У нее потеплело на сердце. Молодая женщина взяла руку Бишопа и прижала к щеке. Говорить она не могла от избытка чувств. Муж любит ее. Действительно любит. Она так счастлива!

— Я знаю, дорогой, — пробормотала Лаура. — Я чувствую то же самое.

Бишоп медленно продолжал:

— Я был застигнут врасплох, когда увидел тебя в больнице.

— Ты решил, что у меня проблемы с сердцем? — Ей хотелось крепко обнять его и успокоить. — Тогда я лежала бы в кардиологическом отделении.

Она повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь.

— Не спеши, — попросил он.

Булавка воткнулась опять, только на этот раз глубже и болезненнее, а сердце пропустило удар. Лаура вновь попыталась поймать ускользающую мысль.

— Я не знал, чего ожидать.

— Поэтому ты странно вел себя?

— Я уже видел тебя в больнице. Раньше.

Лаура задумалась. В детстве она лежала в больницах, но позже… И она уверенно тряхнула головой:

— Я так не думаю.

— Нет?

Булавка воткнулась опять, да так глубоко, что Лаура вздрогнула. Она схватилась рукой за грудь, колени подогнулись. В это время слева от нее послышался громкий треск. Это скакали кенгуру. Сильные задние лапы уносили их прочь, в низкий кустарник.

Только что были. И уже нет. Исчезли навсегда.

Она задрожала и покрепче обхватила себя руками. Рассудок играет с ней в странные игры. Эти фокусы выматывают. Но у нее есть средство. Необходимо прилечь.

— Сэм, ты не будешь возражать, если я лягу пораньше? Наверное, сказывается бессонная ночь.

— У тебя болит голова?

— Нет… я просто устала.

Взяв Лауру за локоть, он проводил ее в дом.

— Разбуди меня, когда решишь лечь, — попросила она.