Пленительная невинность - Тара Пэмми

— Посмотри на меня! Выслушай меня, дорогая! — Он резко провел рукой по волосам. — Ты считаешь, тебе недостает элегантности, красоты или чего-то еще, но ни одна из всех женщин, которых я знаю, тебе и в подметки не годится. Вот почему мне так трудно взять тебя…

— Но ты не берешь меня! Это я дарю тебе себя! Разве это не мое собственное решение?

Рафаэль чертыхнулся, обхватил ладонями щеки Пии и впился губами в ее губы — жестко, страстно. Он нажал большим пальцем на ее подбородок, и она открыла рот. В ее горле родился стон, который Рафаэль ощутил каждым своим нервным окончанием.

Как Пия мечтала о том, чтобы ими снова овладело сумасшедшее желание! До чего же ей хотелось опять увидеть темный блеск в глазах этого великолепного мужчины, желающего ее больше, чем любую другую женщину! Все причины, по которым она должна держаться от него подальше, тут же забылись. Все опасения и сомнения, которые она испытывала, испарились, словно туман. Пия чувствовала лишь твердые запястья Рафаэля и быстрое биение его пульса под своими ладонями, отчего последнее здравые мысли исчезли из ее головы.

Его большие пальцы властно давили на уголки рта Пии. Рафаэль целовал ее снова и снова, без остановки, не давая ей перевести дух, погружая язык в ее рот. Он словно приглашал Пию присоединиться к этой чувственной игре, обещая божественное наслаждение, давая ей то, чего она хотела.

— Рафаэль! Я… О, пожалуйста!.. — всхлипнула Пия, когда он отстранился от ее губ.

Высокий, надменный, он смотрел на нее сверху вниз сверкающими глазами. Его ноздри раздувались, его обычно насмешливый чувственный рот снова звал к поцелуям.

Пия, переполняемая эмоциями, упала бы на пол, если бы ее не поддерживали руки Рафаэля. Но даже сейчас его объятие было скорее агрессивным, чем нежным.

Он жестко рассмеялся:

— Я не умею говорить ласковых слов и не буду давать никаких обещаний, Пия. И ты все равно хочешь меня?

Рафаэль стоял перед Пией с взъерошенными ее пальцами волосами, в расстегнутой рубашке, словно заветная фантазия, ставшая реальностью. В его пронзительном, вопрошающем взгляде читался вызов. В этом был весь Рафаэль: безжалостный, но все же временами такой нежный, хотя в нем не было ничего милого и романтичного.

Он обвел обнаженные ноги Пии взглядом собственника.

— Потеряла дар речи, дорогая?

— Я знаю тебя, Рафаэль, и хочу тебя, — просто ответила она.

Резким движением он притянул Пию к себе. Она обхватила руками его шею, коснувшись затылка кончиками пальцев, и спрятала лицо на груди Рафаэля. Жар его тела чувствовался даже сквозь рубашку и согревал щеку Пии. Глухой стук его сердца совпадал с ритмом ее сердцебиения и успокаивал.

Рафаэль подхватил Пию на руки, отнес в свою спальню и уложил на огромную кровать. Одним резким движением он сорвал с себя рубашку. У Пии перехватило дыхание при виде его широких плеч, подтянутого живота, гладкой оливковой кожи, а также явного доказательства его возбуждения, выпирающего из брюк. Она скрестила ноги, снова развела их и услышала его резкий выдох.

— Что ты чувствуешь, глядя на меня сейчас? — спросил Рафаэль.

Пия вскинула голову, чувствуя, как к щекам и шее от смущения прилила кровь. Пальцы Рафаэля скользнули за пояс его джинсов. Пия уже почти набралась храбрости прикоснуться к нему, когда он развел ее ноги шире и устроился между ними. Она утратила дар речи. Рафаэль провел ладонью по ее груди.

— Что ты чувствовала, глядя на мое возбуждение, Пия?

Обхватив его за талию, она снова спрятала свое лицо на его груди и взмолилась:

— Пожалуйста, Рафаэль! Я не могу говорить об этом… Не могу…

С сухим смехом, от которого по ее спине побежали мурашки, он подарил ей восхитительный поцелуй. Пии казалось, что с каждым поцелуем Рафаэль словно крадет часть ее души.

Оторвавшись от его губ, она взглянула ему в лицо и ласково погладила по скуле. Пия разглядывала Рафаэля, словно стараясь впитать его в себя целиком: от маленького шрама на верхней губе до крошечной родинки около брови.

— Прости, я не могу выразить словами то, что чувствую… Я…

— Ничего страшного. Никогда не жалей о том, кто ты есть, Пия! Только не в моем присутствии! Я запрещаю тебе!

Она улыбнулась в ответ на это высокомерное заявление о том, что Рафаэль может ей запретить что-то чувствовать.

— Но я слышала, что мужчинам нравятся женщины, предприимчивые в постели.

Пальцы Рафаэля сжали воротник ее рубашки.

— Мне все равно, что ты слышала или о чем тебе говорили. Твоя неуверенность только заставляет меня понять, как сильно ты хочешь позволить мне сделать это.

Она нахмурилась.

— Сделать что?

Ответом ей был треск пуговиц на рубашке, которую рванул Рафаэль. Пия ахнула, когда его прохладные ладони обхватили ее небольшие груди. Он толкнул ее, и она выгнулась назад, полностью ему доверяя.

Рафаэль начал целовать ее грудь, приговаривая между поцелуями:

— Я научу тебя тому, чего я хочу от тебя. Я покажу, как доставить мне удовольствие, хорошо?

— Да, я хочу доставить тебе удовольствие, — тихо прошептала Пия.

Его глаза вспыхнули еще ярче. Он целовал ее тело, оставляя на ее коже влажный след.

— И мы вместе выясним, что дарит тебе наслаждение.

— Да, — выдохнула она, паря на облаке своих ощущений и не желая спускаться на землю.

В ответ на ее капитуляцию Рафаэль спустил рубашку с ее плеч и окинул грудь Пии жадным взглядом. Его глаза потемнели.

Большие руки Рафаэля легко коснулись талии Пии. Он проложил дорожку поцелуев по ее животу — вниз и снова вверх, а затем обхватил губами ее сосок. Пия выгнулась и вцепилась пальцами в затылок Рафаэля, удерживая его голову у своей груди, и тут же покраснела от собственного бесстыдного забытья. Темные глаза Рафаэля это подметили. Пия зажмурилась.

Ей казалось, что каждое ее ощущение словно усилено в миллион раз. За сомкнутыми веками вспыхивал калейдоскоп ярких цветов. Еще немного — и она, взорвавшись, переживет новое рождение.

Внезапно Рафаэль оторвался от ее груди. Пия почувствовала себя опустошенной. Она открыла глаза, тяжело дыша. В его взгляде читалось удовлетворение собственника.

— Хотел бы я, чтобы ты видела сейчас свое лицо, дорогая. Твои глаза так широко раскрыты, твои губы опухли от моих поцелуев, ты вся дрожишь. Может, принести тебе зеркало?

Рафаэль не сводил взгляд с Пии. В его глазах плескалась тысяча невысказанных желаний и темных фантазий.

— До чего же ты прекрасна!

Он закинул мускулистую ногу на ее бедра и склонился над Пией, опершись на локоть.

— Нет ничего постыдного в том, что ты чувствуешь сейчас, дорогая, в том, что тебе нужно от меня.