Атласная куколка - Мэгги Дэвис

Он сразу же приехал.

Молодой человек заметил, что Саманта с сомнением оглядывает свой туалет.

— Вы великолепно выглядите, — подбодрил он Сэмми. — Именно такой я помню вас по рекламным роликам.

Почти не замечая, что делает, она все-таки надела черную шелковую блузу и черные джинсы-стрейч из блестящей ткани из коллекции «Сэм Ларедо. Когда спускается ночь». Привыкнув за последние месяцы появляться повсюду в туалетах из коллекции, она как-то забыла, какое потрясающее впечатление производит эта одежда. Узкие брюки, почти до неприличия обтягивающие длинные стройные ноги и бедра, словно вторая кожа, и блуза с глубоким вырезом, не оставляющая сомнения в том, что под ней ничего нет, прекрасно подходили для выхода в «Спаго» в Беверли-Хиллз или в ночной клуб на Третьей авеню в Нью-Йорке. А в Париже?

— В этом можно идти? — неуверенно спросила она у Алана, придерживающего для нее дверцу блестящего спортивного «Ламборджини».

— Просто фантастически, — тихо одобрил он.

Пока Алан шел к водительскому месту, Сэм бросила быстрый взгляд в зеркальце заднего вида. В промежутках между переживаниями последних часов она все-таки успела ярко накрасить глаза, слегка припухшие от пролитых слез, и покрыть губы толстым слоем темно-красной помады, аккуратно очертив крупный выразительный рот. Длинные висячие серьги — переливающаяся чешская бижутерия, сделанная по эскизам Алексиса Кирка специально для вечерней коллекции, — украшали уши девушки, слегка покачиваясь под светлым облаком прически, придуманной Реджеди Энн. Она все еще была прежней Сэм Ларедо, творением Джексона Сторма. И надеялась, что ею и останется.

В салоне «Ламборджини» пахло дорогой кожей и каким-то терпким лосьоном. Сэм поудобнее устроилась на сиденье, говоря себе, что, может быть, утром, когда она выспится, ей удастся как следует все обдумать. Сейчас она чувствовала себя так, словно попала под поезд.

Утром, вздохнула про себя Сэмми, предстоит встреча с директрисой Дома моды Лувель. Ужасно, но совершенно неизбежно.

— Начнем с Тюильри? — раздался голос сидящего рядом мужчины. — В сумерках мы не сумеем рассмотреть детали, но, с другой стороны, вечерний Париж весной, как говорят, — он повернулся к Сэмми и подарил ей очаровательную улыбку, — «грандиозен». Так как вам идея?

Как было бы хорошо заставить себя забыть обо всем на несколько часов! Только как избавиться от непрекращающейся боли? После всего, что было, после того, какое безоблачное счастье она испытала благодаря Джеку и работе! Ведь ей казалось, что этому не будет конца. Такое могло произойти с другими — с женщинами, которыми Джек интересовался прежде, — но не с ней!

Алан что-то говорил, но она не слышала его.

— Да, красиво, — согласилась Сэмми автоматически.

— Метро — красиво? — Алан с удивлением посмотрел на нее и вновь сосредоточил внимание на дороге. — Впрочем, в парижском метро довольно чисто. Оно лучше, чем в Нью-Йорке.

Сэмми не отрываясь смотрела на приборную доску, где мелькали крохотные красные цифры. «Ламборджини», черный, словно ночь, с капотом, напоминающим акулью пасть, — безусловно, потрясающий автомобиль. В Нью-Йорке, когда исполнительные директора Деннис Волчек или Арт Хаммер рассуждали о спортивных машинах, они всегда имели в виду нечто вроде «Феррари» или «Лотоса» стоимостью восемьдесят-девяносто тысяч долларов. «Ламборджини», насколько могла себе представить не слишком разбирающаяся в этих вопросах Саманта, стоил гораздо дороже. Раза в два? Впрочем, какая ей разница.

— Сейчас, как мне кажется, мы пытаемся посмотреть на Лувр. — Алан вновь взглянул на нее с терпеливым непониманием. — Обратите внимание — вот он.

Они неслись мимо серой каменной громадины на противоположной стороне рю де Риволи.

— Знаменитый Лувр. Прежде это была резиденция королей. Сейчас — музей.

Сэмми повернулась к окошку и сделала вид, что внимательно рассматривает здание. Она согласилась провести этот вечер с Аланом де Бо, но, возможно, им не о чем даже поговорить. Почти не осознавая, что делает, Саманта позвонила этому человеку, стремясь с кем-нибудь пообщаться — все равно с кем, лишь бы вырваться из этой ужасной квартиры. Вполне возможно, ей следовало остаться в Доме моды Лувель, сидеть в темноте и плакать, пытаясь придумать, что теперь делать со своей несчастной жизнью?

— Сейчас мы подъезжаем к Пале-Рояль.

Она в любой момент может сесть в самолет, вернуться в Нью-Йорк и заставить Джека объяснить ей все. Но даже связаться с Джеком она не могла. Он уехал на Дальний Восток с женой и всем своим любимым семейством. Только Минди имела возможность связаться с ним по телефону. Они загнали ее в ловушку.

«Ну, что ж, — с горечью сказала она себе. — Что происходит c одной из девушек Джексона Сторма, его очередным „открытием“ после того, как он решает, что все кончено? Какой же дурой надо быть, чтобы считать, что тебя действительно любит человек с таким „послужным списком“!

— Что еще вы хотели бы посмотреть? — Машина ловко вписалась в сплошной поток на Елисейских Полях, проскочив на опасной скорости между юрким такси «Рено» и автобусом. — Эйфелеву башню?

За деревьями, растущими вдоль широкого бульвара, мелькали витрины дорогих магазинов. Елисейские Поля… Волей судьбы она оказалась здесь, в Париже, но почти не замечала этого — столь велики были свалившиеся на нее проблемы.

«Скажи хоть что-нибудь», — приказала она себе.

— Париж. Франция… очень богатая страна, верно?

— Очень богатая, — без энтузиазма подтвердил Алан. — Франция ведь получала солидные барыши от завоевания Нового Света, так же как Англия и Испания. Доходное дело.

Он оторвал взгляд от дороги и довольно долго смотрел на Сэмми, пытаясь угадать, хочет ли она продолжения рассказа.

— К несчастью, все золото, все несметные богатства оказались в руках немногих, а большинство французов попало под тяжкий гнет господ — вот вам и причина Великой французской революции. Вы ведь помните про такую? — осторожно поинтересовался он. — Наша Великая французская революция…

Она, конечно, помнила о Марии-Антуанетте и гильотине, хотя в школе никогда не слыла любительницей истории. Единственное, чем она желала заниматься, — рисование. Саманта всегда, задолго до встречи с Джеком Стормом, мечтала стать модельером. Она боролась и работала, чтобы добиться своего. «Прекрати об этом думать, — приказала она себе. — Просто прекрати».

— Вам следует почитать что-нибудь по истории Франции и причинах Французской революции, раз уж вы здесь оказались. Франция была весьма отсталой страной. Монархия, как и в Англии, но наша знать была ужасно развращенной, плюс жесточайшая феодальная система. Вот народ и восстал. В руках у аристократов была сосредоточена невероятная власть. Вы ведь слышали о droit de seigneur[25], правда? Посмотрите, — вдруг прервал Алан свой рассказ, — мы подъезжаем к дворцу Шайо. Эйфелева башня — на противоположном берегу.