Ловушки памяти - Юлия Басова

Её собеседницы сокрушённо закачали головами и стали наперебой восклицать:

– Да! Молодёжь!

– Ничего слушать не хотят!

Я с удивлением покосилась на родительницу:

– Мам, не придумывай! У нас и разговоров-то таких не было никогда!

– Цыц! Поговори мне ещё, малявка! – зашикала на меня мать. На мой взгляд, в тот момент её извиняло лишь то, что она была окончательно, бесповоротно пьяна.

– О-о-о! – скептически протянула я и встала из-за стола. – Пойду, пожалуй, к себе.

А то мало ли до чего мы все сейчас договоримся. Когда человек пьян, он становится агрессивным и грубым, и с этим ничего не поделаешь. А ещё он придумывает разные небылицы и с готовностью делится ими со своими собеседниками. Я решила, что больше не нужно провоцировать маму на неправильные поступки и, прихватив с собой пару мандаринов, направилась, уже было наверх, в спальню, как вдруг услышала её трагический шёпот:

– Был тут у неё один парень… Не помню, правда, точно, как его звали. Имя ещё такое необычное… Нет, не помню… Да они и встречались совсем недолго.

Мне стало не по себе. Я остановилась на ступеньках, крепко вцепившись в деревянные перила. О ком это она? Что имела в виду моя мать, говоря, что у меня кто-то был? Не мне ли лучше знать, кто есть в моей жизни, а кого в ней нет? Лично я ничего такого не припомню. Парня у меня никогда не было. Я их вообще стесняюсь, стараюсь с ними поменьше общаться. Да и где? В нашем педагогическом университете учатся одни девчонки, за редким исключением. В Москву я наведываюсь редко. А здесь, у нас – поля вокруг да леса. Так о ком же моя мама рассказывает своим подругам? Наверное, алкоголь во всём виноват. Она же почти не пьёт, а тут вдруг приняла на грудь, да ещё так много… По-моему, когда я уходила, дамы уже перешли на водку. Я поморщилась: пить такую гадость – занятие не из приятных. Плавали, знаем…

Я вспомнила свой недавний поход в ночной клуб, где впервые нарезалась как свинья. Был день рождения Марины, девушки, которая учится в одной группе со мной. Мы явились туда большой компанией, а потом потерялись – слишком уж много каждый из нас выпил… Только вот одного никак не могу вспомнить – как добралась до дома в ту ночь. Я наморщилась, силясь вспомнить некоторые факты, и с беспокойством обнаружила, что вопросов стало ещё больше. То, что сказала мать, глубоко засело мне в голову, и никакие доводы типа: «она же выпила, не понимает, что говорит» уже не прокатывали.

Вспомнить, вспомнить… Лишь эта мысль крутилась в моей голове, вытесняя другие мысли. И тут же возникал вопрос: что?

Что именно я должна вспомнить?!!

Ты, Мила Богданова, семнадцати лет от роду, учишься в университете, изучаешь русский язык и литературу, живёшь с матерью в собственном доме недалеко от Москвы. Изредка общаешься с отцом, который ушёл из семьи, когда тебе было совсем немного лет. Не работаешь, парня нет и, наверное, не скоро появится… Вот, собственно, и вся биография. Что тут вспоминать-то?

Я раздражённо пожала плечами и зашагала вверх по лестнице. Всё это – глупости. Мне надо жить сегодняшним днём – учиться, общаться с друзьями, веселиться, пока есть желание, пока молода.

Войдя в свою комнату, я не стала включать люстру. Нащупала на туалетном столике спички и зажгла свечи. Один подсвечник поставила на тумбочку рядом с кроватью, другой – на подоконник. Моё жилище озарилось тёплым неярким светом. Я устало опустилась в кресло и откинула голову назад. Устала… Бродить по зимнему запорошенному лесу в самую метель – занятие не из лёгких. И всё же мне необходимо проделывать это снова и снова, пока все ответы не найдутся.

Я сонно зевнула и вытянула вперёд ноги. В последнее время жизнь состоит из странных снов и обрывочных воспоминаний. Только чьи это воспоминания? Мои или чужие? Наверное, всё-таки не мои. Я ещё раз, словно заклинание, повторила свою нехитрую биографию.

– Нет у меня никаких тайн! – упрямо отчеканила я, словно хотела убедить кого-то ещё, а не себя саму.

Постепенно мои глаза стали закрываться, и вот я уже не могу пошевелиться от усталости. А по идее, надо принять душ и улечься в постель.

Сон, так неожиданно подкравшийся, ещё не вполне завладел мной, а караулил где-то рядом. Я ощущала, как затекает рука, как ноет шея. Ещё бы – кресло предназначено не для того, чтобы в нём спать! Для этого придуманы кровати.

Ноги замёрзли (надо было хотя бы пледом укрыться). Но… нет сил. Нет сил даже подняться…

– Ну, и в который раз ты возвращаешься домой поздно вечером, уставшая, опустошённая, растерянная? – низкий зловещий голос возник из ниоткуда, заставив меня вздрогнуть и изо всех сил вжаться в кресло.

– В седьмой, восьмой, десятый? – не унимался невидимый собеседник.

Чёрт! Я судорожно свела челюсти. Только этого мне сейчас и не хватало! Да у меня же форменный бред!

– Какая сила несёт тебя к этому дому? – похоже, мой невидимый собеседник ничуть не интересуется моим моральным состоянием!

Вопросы… Вопросы, на которые я должна ответить… Но кому? Кто их задаёт?

Голосов было несколько. Они принадлежали скорее мужчинам, чем женщинам. Но это всё, что можно заключить с уверенностью.

Я попыталась открыть глаза, чтобы понять – есть ли здесь кто-то ещё, кроме меня? Попытка с треском провалилась – отяжелевшие веки не хотели поддаваться. Словно их удерживала на месте незримая рука.

Странное состояние – полусон, полуявь. И страшно. Как будто в ночном кошмаре.

– Ответь, или ты боишься правды? – не отставали от меня голоса.

Вот бы посмотреть хоть одним глазком… Кто здесь?

– Чем меньше человек знает, тем он счастливее, – раздалось над самым ухом.

Отчаявшись разглядеть что-либо, я лишь покачала головой. Пусть хоть так, но всё-таки выражу свой протест. А если ещё и сказать что-нибудь? Получится?

Я вздохнула как можно глубже и выдала:

– Нет, вы не правы. Вот я не знаю ничего. По вашему, мне бы жить и радоваться. Но я не могу, потому что ищу разгадку, которая каждый раз ускользает. Я смотрю вокруг – и ничего не вижу. А хотела бы. Хотела бы, чтобы правда нашла меня. Какой бы она не была, эта правда. Наверное, я глупа?

– Не нам судить, – был ответ.

Что же, уже диалог!

– А кому? Кому судить?

Разговор с невидимыми собеседниками продолжался. Я уже не удивлялась тому, что происходило в этой странной полуреальности, где я разговаривала с кем-то. Скорее всего, с призраками. По крайней мере, здесь был кто-то или что-то, чьё присутствие можно было определить лишь по наличию внутри панического, парализующего страха. Вот почему я не могу открыть глаза, размять затёкшие руки и пошевелить шеей. Мне настолько страшно, что я даже не чувствую страха. Или за последнее время я так привыкла к нему? Быть застигнутой возле того странного дома вооружёнными охранниками… Замёрзнуть в зимнем лесу и больше никогда не вернуться домой… Сойти с ума, так и не ответив ни на один вопрос… Не добравшись до истины…