Главный приз - Ирина Волчок

— Ну, где ты шляешься? — склочным голосом сказала она. — До отхода поезда меньше пятнадцати минут.

— Ох и вредная ты баба! — с удовольствием отметил Сашка, подхватывая ее чемодан. — И как вы там с матерью вместе уживаетесь?

— Приехал бы да посмотрел, — буркнула Юлия, едва успевая за ним.

— И говоришь точно как мать. — Он поставил ее чемодан на перрон и опять метнулся в сторону. — Погоди, сейчас я журнал какой-нибудь куплю. А то почти два дня ехать все-таки.

— Да не надо мне никакого журнала! — раздраженно крикнула она ему вслед.

И конечно, не последовало никакой реакции. Сашка — как, впрочем, и все его братики — свято верил, что лучше всех знает, что кому надо или не надо. Она вздохнула и отвернулась. Прямо перед ней стоял этот длинный-стриженый-зубастый. Улыбался. Веселенький псих.

— Так вы не вспомнили, где я вас раньше видел? — вкрадчиво спросил он, глядя ей в глаза веселыми светлыми глазами.

— В кино, — хмуро сказала Юлия.

— Да, возможно… А в каком фильме, не подскажете?

— В документальном. О роли алкогольной интоксикации как мутогенного фактора в развитии необратимых патологий у детей.

Он почти перестал улыбаться и неуверенно моргнул:

— Вы это серьезно?

— Да.

Еще бы не серьезно. Фильм снимали в прошлом году и уже три раза крутили по телику. Вполне можно было ее увидеть — она появлялась в кадре почти на пятнадцать секунд.

— Нет, не видел. — Он с сожалением щелкнул языком и опять заулыбался. — А кого вы там играли?

— Себя.

Он с острым интересом вглядывался в ее лицо, улыбался, а потом сказал:

— Вы мне обязательно позвоните через месяц.

— Конечно. Я помню. — Юлия заметила бегущего с кипой журналов в руках Сашку и с облегчением шагнула ему навстречу, затылком чувствуя взгляд этого длинного. Он вроде бы и не противный, а все равно как-то тревожно, когда вот так привязываются. Хорошо хоть, что она сейчас уедет отсюда.

— Вот. — Сашка сунул ей в руки полпуда макулатуры, подхватил чемодан и размашисто зашагал вдоль поезда. — Где тут у них эсвэшечка? Вот она у них где… Так, билет вот, документы твои вот, конверты вот, деньги вот… Стой, дай-ка я тебе еще сотенку баксов дам, а? Молчи, ты ничего не понимаешь, там в самый неожиданный момент может понадобиться, а я все равно пропью… На, держи, прячь все как следует. И не выпускай сумку из рук. Знаю я, кто в этих эсвэ ездит. Смотришь — такой весь из себя крутой, а рука так в чужом кармане и живет…

— Тише ты! — шикнула Юлия, оглядываясь на людей, толпящихся в коридоре вагона. — Чего разорался? Трепло. Людей бы постеснялся.

— Да ла-а-адна тебе! — Сашка удачно скопировал интонацию одного из своих охранников. — Люди про меня то же самое думают, но не решаются вслух сказать. Ну, вот твое место. Пойдем на воздух, терпеть не могу эти поезда.

Он поставил чемодан под полку, прихватил ее сумочку и опять со страшной скоростью понесся впереди нее к тамбуру. Юлия вздохнула, бросила на столик десяток журналов, которые никогда в жизни не прочтет, и направилась следом. Надо забрать у него сумку и тут же прогнать, а то он еще чего-нибудь поскачет покупать ей в дорогу. Сашка хороший, но в больших дозах вызывает головокружение.

Она шагнула из вагона на перрон, отыскивая его взглядом, но увидела, конечно, этого длинного. Он стоял метрах в пяти от нее, в группе шумных, веселых, нарядных людей, улыбался и смотрел на нее. И, конечно же, сразу оторвался от своей компании, пошел к ней, остановился в шаге и очень серьезно заявил:

— Все-таки я вас где-то раньше видел. Это абсолютно точно. Но где?

Наверное, он едет этим же поездом. Вот ведь… Ну, ничего, если не выходить из купе — можно за всю дорогу ни разу не встретиться.

— Я не знаю, — отозвалась она устало. — Честное слово, я не знаю, где вы меня видели раньше. Если бы знала, обязательно сказала бы. Я ни в коем случае не стала бы скрывать этого от вас. Клянусь.

Он тихо засмеялся, жмурясь и мотая головой точно так же, как это делал старый интернатский кот Челленджер, когда ему перепадало что-нибудь вкусненькое. Нет, решила Юлия, совсем не противный псих. Даже вполне симпатичный псих, только вот где-то ее видел.

— Юль! — Сашка подлетел, нагруженный еще какими-то пакетами. — Я тебе орешков нашел. Соленых, с сахаром и с шоколадом. Держи сумку. Осторожней… Держи орехи. Иди в вагон. Иди, иди, нечего тут… Это кто еще такой?

Он смотрел через ее голову, и Юлия невольно оглянулась, ожидая увидеть рекламную улыбку Того, Кто Ее Где-то Видел. Но тот уже шел к своей компании неторопливой, даже ленивой походкой, засунув одну руку в карман, а другой поглаживая коротко остриженную макушку.

— Он меня где-то видел, — объяснила она Сашке. — А где — не помнит.

— Во сне. — Сашка насмешливо фыркнул и подтолкнул ее к вагону. — Иди, я ждать не буду. Терпеть не могу ждать. Счастливо. Приедешь — и прямо к нам, да?

Он обхватил ее за плечи своими огромными, как лопаты, ладонями, наклонился, поцеловал в нос и отступил, с удовольствием глядя на нее с высоты своего двухметрового роста.

— Хороша — слов нет… Одни выражения. Ну все, пока!

Сашка повернулся и стремительно зашагал прочь, а Юлия смотрела ему вслед с привычно ноющим сердцем. Димка и Сашка были близнецами. Наверное, у Димки сейчас тоже были бы морщины и седина на висках…

В коридоре загалдели, заспорили, дверь купе рывком отъехала в сторону, и на пороге остановилась сердитая красивая блондинка лет тридцати. Постояла, воинственно глядя на Юлию, глубоко вздохнула, сменила сердитое выражение лица на вежливую улыбку и сказала глубоким красивым голосом с неуловимым акцентом:

— Я к вам перехожу, если вы не против. — Она шагнула вперед, села напротив Юлии и вопросительно подняла брови. — Простите, мы с вами нигде раньше не встречались?

От двери послышался тихий знакомый смех, и Юлия, оглянувшись, увидела Виктора с дорожной сумкой в руках. Конечно, это и есть его сестра. Это у них фамильное — не помнить, где они раньше с ней встречались.

— Это моя сестра Катерина. — Виктор бросил сумку на полку и сел рядом с сестрой. — Она поссорилась с мужем и ушла от него. Я думаю, до утра. А может быть, даже до конца пути. Мы с ней местами поменялись. Вы не возражаете?

— Нет. — Юлия смотрела на блондинку изучающе. — Я рада.

У Виктора дрогнула бровь и уголки губ обиженно поползли вниз.

— Это почему же вы рады? Между прочим, Катерина — далеко не подарок. Радоваться абсолютно нечему.

— Есть чему, — Юлия перевела взгляд на него, — когда так жарко.

— Не просекаю логики. — Виктор глянул на сестру. — А ты?

— Иди к нему, — сказала та сердито. — А то еще решит, что мы заодно. И не напивайтесь там.