Мальчик и облако - Алексей Урусов

каникулах цесаревичу занятия сокращены, уроки делать не нужно: он больше смотрит телевизор, листает сайты, играет в компьютерные игрушки. А там чего только не встретишь, и это тоже могло оказать воздействие. Также, эти дни, отдыхая в Крыму, он побывал в Балаклаве и Севастополе, встречался с военными, так что яркие впечатления от встреч с моряками и морской техникой тоже могли повлиять на работу мозга во сне и выразиться вот в таком виде.

– Спасибо, Иван Фёдорович, – сказал наследник, – Саша, у тебя на сегодня-завтра какие планы?

– Нас пригласили на завод по производству морских беспилотников; экскурсия по цехам и выставке займёт около полутора или двух часов, потом мы радиоуправляемые модели погоняем в испытательном бассейне, а если разрешат, то и устроим ими морской бой, а на обед вернёмся в Ливадию. Ребята просили, чтобы им разрешили каждый день в тире стрелять, так что потренируемся, а вечером поедем на спектакль. На завтра прогулка на яхте по севастопольской бухте с выходом в море со стрельбой из пушки; там же, прямо на яхте, обед. Его будут не наши повара готовить, а настоящий кок. Не знаю, сколько по времени это всё займёт, но ничего больше на этот день не планируется.

– Хорошо, но восприми серьёзно рекомендации относительно телевизора и компьютерных игрушек – не увлекайся военными фильмами и всякими там стрелялками. Отдохни от них пару дней, и в дальнейшем контролируй время, которое ты проводишь за компьютером. У тебя и твоих друзей ещё есть неделя отдыха, но если кто-то из них захочет улететь пораньше, пусть тебе скажут, я организую. Но предупреди их, что я за тобой прилечу и накануне отлёта мы проведём прощальную встречу и ужин с местными, нужно будет их поблагодарить. Пусть друзья обговорят с родителями, думаю, для их родов будет интересно, если их отпрыск будет присутствовать на ужине с наследником престола, князьями и адмиралами и их детьми и внуками.

– Да, папа, конечно. Сделаю. Думаю, из ребят никто не захочет улетать раньше; они мне говорили, что и навсегда остались бы здесь, жаль, что каникулы заканчиваются.

Наследник отключился от связи. Цесаревич тоже поднялся с кресла.

– Я думаю, ребята ещё отдыхают, мне больше спать не хочется, так что лучше позавтракаю, а потом проведу тренировку. Николай Аркадьевич, Иван Фёдорович, приглашаю присоединиться. И, кстати, Николай Аркадьевич, передайте мои извинения охране за ложную тревогу.

– Бывает, Александр Владимирович. Для нас полезно – мы потренировались действиям дежурной смены по сигналу тревоги и организации поддержки от отдыхающей смены. Отработали в условиях, приближенных к реальным. В целом подразделение выполняло задачи слаженно и быстро, но шероховатости есть, и мы позанимаемся над их устранением.

Бурятия. Берег Байкала.

Тьма поглотила меня. И вырваться не получалось. Она давила на меня, я чувствовал, что задыхаюсь; запах чего-то кислого и острого забивал ноздри. Пахло, вроде как собакой, но у собак и лошадей запах приятный, а здесь запахи кислого, прогорклого и острого были слишком сильными и от этого хотелось не дышать. Но раз я дышу – значит не умер. Так не умирают. Я-то знаю, как правильно умирают: два раза жизнь меня учила этому ответственному процессу.

Я напрягся, прислушиваясь к миру вокруг меня – тьма давила, но это была «живая» тьма, материальная, ощущаемая и потому – не страшная. Остатки боли и страха ещё были во мне, но быстро отступали, уступая место анализу ситуации и поиску варианта действий. Я чувствовал руки и ноги, да и всё своё тело, одной ногой я даже смог чуть-чуть пошевелить; проверил руки, которые, прижатые к туловищу на уровне груди, тоже немного двигались.

Похоже, в момент удара по медведю я немного отключился – то ли от перенапряжения, то ли от шока или боли, но привычка «включать» сознание сработала на автомате, и сейчас я лежал, придавленный тушей. Я стал потихоньку сдвигать левую руку к груди, правой в это время стараясь немного приподнять или оттолкнуть медвежью тушу. Когда рука легла вдоль тела, я стал разгребать снег, прорывая небольшой туннель для доступа к воздуху. Я слышал какие-то неясные звуки, понимал, что помощь где-то рядом, но не знал, как скоро ребята смогут позвать взрослых, чтобы снять с меня убитого медведя. Убитого-ли? – спохватился я. Перейдя на силовое зрение я облегчённо вдохнул – жизни в медведе не было. Переход на магическое зрение дался тяжело – меня замутило; видимо, для удара по медведю я сконцентрировал все силы организма и надо немного восстановиться, иначе опять могу сознание потерять и задохнуться.

Докопав тоннель и почувствовав приток свежего воздуха, я стал дальше разгребать снег, а звуки слышались громче и гораздо отчётливее. И одновременно я почувствовал, что медведя начали сдвигать, точнее – приподнимать с одной стороны. Через минуту показался свет, дышать стало свободно, и я увидел, что вместо рычагов под медведя подсовывают стянутые ремнями ружья и винтовки, а на лапы медведя тоже наброшены ремни, за которые его пытаются перевернуть…

– Как же можно? Погнут же оружие, – мелькнула мысль в моей голове.

Я хотел приподняться. Но один из сержантов-стажёров бросился ко мне: – Лежи, не двигайся, может быть компрессионная травма. Сейчас носилки организуем и аккуратно переложим. Считай, что отрабатываем транспортировку раненого и веди себя как на занятиях.

Я попытался перейти на энергетическое зрение, чтобы осмотреть себя, но не смог – попытка вызвала головную боль и тошноту, меня замутило, так что пришлось подчиниться сержанту. Точнее, подчиниться бы пришлось в любом случае – я сейчас на сборах и как бы военный, рядовой, а он – целый сержант. А сержант в армии, как говорил дядя Толя: и царь, и Бог, и воинский начальник.

Так что я лежал, наблюдал, как всё больше людей крутится вокруг меня, а сержант организовал спасательную команду, довольно быстро соорудившую носилки, на которые меня аккуратно переложили и под негромкие окрики: – Не раскачивать! – понесли из леса.

Владимир. Дом баронской семьи Гефтов.