Сквозь Топку - Джеймс Дэшнер

Вот так всё и началось. Он услышал слова Терезы, но они, казалось, доносились откуда-то издалёка, словно с другого конца длинного гулкого туннеля, едва пробиваясь сквозь владевшую Томасом тягучую, тяжёлую сонливость. Юноша пытался вырваться из оков сна, но это ему никак не удавалось — он увязал в нём, как будто что-то насильно удерживало его по ту сторону действительности. Он не мог проснуться. «Томас!»

Она кричала — пронзительно, истошно. Он почувствовал укол страха, но опять-таки — словно всё это происходило во сне. Спать, спать, спать!.. Они теперь в безопасности, все тревоги позади. Конечно, это не взаправду, сон, всего лишь сон. С Терезой всё в порядке. С ними со всеми всё в порядке. И он расслабился и соскользнул обратно в забытьё.

Но тут в его сознание ворвались другие звуки: топот... звон металла о металл... Что-то разбилось... Где-то закричали мальчишки... Однако шум был каким-то приглушённым, неясным, словно далёкое эхо. Внезапно крики превратились в вопли — кто-то вопил от непереносимого страдания. Опять-таки — всё происходило где-то далеко-далеко, а он, Томас, был словно укутан в плотный, тёмный бархатный кокон.

Но вдруг его пронзило осознание того, что что-то не так. Тереза звала его, говорила, что происходит нечто странное, чего не должно быть! Он постарался вырваться из безжалостных тисков дремоты, тянущей его обратно в сон, словно гиря на ногах утопающего.

«Проснись! — скомандовал он себе. — Проснись же!»

И тут внутри него как будто образовалась пустота. Только что здесь было нечто, а в следующий миг — ушло. Ему показалось, что из его тела вырвали какой-то жизненно важный орган.

Она. Её больше не было.

«Тереза! — мысленно закричал он. — Тереза! Где ты?»

Но никто не отзывался. Он больше не ощущал её близости, её чарующего присутствия. Он звал снова и снова, не переставая сражаться с засасывающей трясиной сна.

Наконец действительность прогнала тёмное забытьё. Охваченный страхом, Томас раскрыл глаза и резко сел на кровати, затем спрыгнул на пол и окинул взглядом комнату.

Все вокруг словно сошли с ума.

Приютели беспорядочно метались по палате и кричали. Но их крики заглушались невыносимыми воплями животной боли, словно кого-то живьём резали на куски. Бледный от ужаса Котелок тыкал пальцем куда-то в окно. Уинстон выставил руки перед искажённой от страха прыщавой физиономией — похоже было, что парень только что увидел жрущего мертвечину зомби. Ньют с Минхо мчались к двери; другие ребята, натыкаясь друг на друга, метались от окна к окну, стараясь, однако, держаться от них на почтительном расстоянии. Томас вдруг со стыдом осознал, что даже не знает имён многих из спасшихся. Такая вот неуместная мысль посреди воцарившегося хаоса.

Уголком глаза он заметил какое-то движение и взглянул в ту сторону. Представившееся зрелище мигом стёрло всякое ощущение мира и покоя, владевшее им ночью, когда они с Терезой разговаривали. Больше того — он засомневался: существуют ли вообще подобные эмоции в той действительности, в которой он очутился?

В трёх шагах от его постели сквозь окно, задрапированное яркими шторами, лился ослепительный свет. Стекло было выбито, и его зазубренные осколки так и торчали в окне, поддерживаемые стальными прутьями решётки. Снаружи, хватаясь окровавленными руками за решётку, стоял человек. Выпученные, налитые кровью глаза полыхали безумием. Кожу сожжённого солнцем лица покрывали шрамы и язвы. Волос у человека не было, вместо них голова пятнами поросла чем-то вроде зеленоватого мха. Глубокая рана рассекала его правую скулу, между её рваными краями проглядывали зубы. С подбородка капала кровавая слюна.

— Я хряск! — проорала эта уродливая пародия на человека. — Я проклятый хряск!

И заверещал, вновь и вновь повторяя одни и те же два слова:

— Убейте меня! Убейте меня! Убейте меня!..

Кто-то с силой хлопнул его по плечу. Томас вскрикнул и обернулся. Сзади стоял Минхо — он не отрывал взгляда от визжащего за окном психа.

— Они повсюду, — мрачно вымолвил Минхо. Ему было так же не по себе, как и Томасу. Похоже, их вчерашние несмелые надежды рассеялись в прах. — А тех шенков, что спасли нас, вообще нигде не видно.

Все последние недели Томас жил в непрестанном страхе, но такое! Это уже чересчур. Он уже успел привыкнуть к мысли, что невзгоды позади, — и вот, пожалуйста, они попали из огня да в полымя. Юноше захотелось повалиться на постель и разрыдаться. Однако он быстро подавил это желание, засунул в дальние закоулки памяти воспоминания о маме и папе и — что там ещё было? — да, о людях, теряющих рассудок. Кому-то необходимо взять на себя лидерство, если они собираются выжить и в нынешней ситуации.

— А внутрь ещё никто из них не пробрался? — деловито спросил он — им овладело странное спокойствие. — Решётки у нас на всех окнах?

Минхо кивнул.

— Да, на всех. Вчера было слишком темно, да ещё эти дурацкие занавески — вот мы и не заметили. Но, мля, как я рад этим решёткам!

Томас окинул взглядом комнату. Одни приютели кружили по палате, мечась от окна к окну, другие собрались в тесные группки, — но на всех лицах было одно и то же выражение неверия, смешанного с ужасом.

— Где Ньют?

— Здесь.

Томас обрадовался: ещё один верный друг рядом.

— Что тут творится?

— Мля, да откуда я знаю? Банда идиотов хочет схарчить нас на завтрак. Надо найти другую комнату и созвать Сбор. Башка раскалывается от этих воплей.

Томас машинально кивнул: конечно, надо созвать Сбор. Но его собственные мысли были далеко; пусть Минхо с Ньютом занимаются организационными делами, ему, Томасу, надо наладить контакт с Терезой. Кажется, во сне она его о чём-то предупреждала. А может быть, это вовсе и не был сон, наваждение, навеянное тяжёлым, беспробудным забытьём? А ещё это видение о маме...

Ньют с Минхо отошли на середину комнаты и принялись окриками и жестами сзывать приютелей. Томас бросил ещё один опасливый взгляд на сумасшедшего за окном и тут же пожалел об этом. Лучше бы не видеть этой окровавленной, истерзанной плоти и безумных глаз, не слышать истерических визгов: «Убейте меня! Убейте меня! Убейте...»

Томас побрёл к дальней стене и тяжело привалился к ней.

«Тереза! Тереза! — мысленно взывал он. — Ты слышишь меня?»

Он закрыл глаза, сосредоточился, вытянул невидимые руки и попытался ухватить нечто ускользающее. Ну хоть бы какой-нибудь намёк на её присутствие! Ничего. Все чувства молчали. Ответа не было.

«Тереза! — продолжал он взывать, стиснув зубы. — Где ты? Что случилось?»

Ничего. Сердце, казалось, замедлило биение, а вскоре совсем остановилось — такое впечатление, что вместо него теперь у Томаса плотный комок ваты. С Терезой произошло что-то страшное.