Кремлевское кино (Б.З. Шумяцкий, И.Г. Большаков и другие действующие лица в сталинском круговороте важнейшего из искусств) - Александр Юрьевич Сегень

— Бакаки цкалши кикинепс, — усмехнулся Сталин презрительно. — Так по-грузински «лягушки квакают в болоте». Можете повторить? Бакаки цкалши кикинепс.

— Бакаки цкалши кикинепс, — пожав плечами, повторил человек-гвоздь.

— Молодец. Этой фразой проверяют человека, который выдает себя за грузина, а таковым не является. Вы бы прошли проверку. Теперь по поводу кино. А вот мы как раз и начнем предпринимать. И этот железный камень будет не на бронзу, а на сталь работать. И должны мы, а не Троцкий создавать наше советское кино, киноиндустрию. А то, ишь ты, камень железный, камень бронзовый, да еще и просто камень — Каменев. Камнями нас решили закидать. Как в Библии камнями побивали пророков. Не выйдет!

— Забавная лингвистика у вас получилась, товарищ Сталин.

— Да уж, забавнее некуда, — вздохнул генсек. — А правда ли, что слово «забавник», «распутник» на английском языке будет «гей»?

— Английским я плохо владею, товарищ Сталин, но в этом отношении тоже навел необходимые справки.

— Так-так?

— Карикатурист в «Огоньке», который подписывался как Сэр Гей, это действительно Сергей Эйзенштейн. Слово «гей» в английском языке обозначает как «веселый», «забавный», так и «беззаботный», «распутный», «развратный». А с недавних пор в Англии этим словом стали называть бугров.

— Мужеложцев?

— Модная писательница Гертруда Стайн, лесбиянка, даже в своих книгах их называет словом «гей». Кстати, — усмехнулся гвоздь, — Стайн это англизированное Штейн, тоже «камень».

— Так он что, бугр? Если он Сэр Гей?

— Тут я тоже порыл. Долго сожительствовал с актером Штраухом Максимом. И сейчас крепко дружат. Теперь еще не разлей вода с Григорием Александровым, своим режиссер-ассистентом. Но я повстречался с его лечащим врачом.

— Любопытно!..

— Тот выдал справку. — Товстуха вытащил листок и положил его на зеленое сукно сталинского стола. — Подвержен разным болезням. Среди них импотенция. Но не гомосексуалист.

Сталин пробежал глазами справку, недоверчиво покосился на Товстуху.

— Разве это можно так точно установить?

— Врач говорит, можно, — пожал узкими плечами человек-гвоздь. — Хотя черт его знает!

— Будем надеяться, что этой содомской нечисти в нашей юной и прекрасной стране немного, — сказал Сталин. — А если импотент, то как же невеста?

— Таких называют белыми невестами. Эта Фогельман, она же Пера Аташева, удовлетворяется на стороне, а с Эйзенштейном дружит, возится с ним, как мать с ребенком, обихаживает. Наверное, по-своему любит.

— Чудно все у них, у этих актеришек-режиссеришек. Богема! Когда народная премьера «Броненосца»?

— Ровно через две недели, товарищ Сталин.

— В «Электротеатре»?

— Да. Там такое затевают! Что-то небывалое.

— Пускай потешатся. Так… Сколько кинотеатров было в России до революции?

— Да, я навел справки. К 1913 году в России насчитывалось тысяча четыреста двенадцать кинотеатров.

— А сейчас?

— Две тысячи. За годы после революции выпущено около восьмидесяти полнометражных художественных кинопроизведений. Большая часть в последние два года.

— Стало быть, киноделие в Стране Советов растет?

— Безусловно, товарищ Сталин.

— Это очень хорошо! Теперь давайте пройдемся по исторической достоверности.

И. П. Товстуха. 1920-е. [РГАСПИ. Ф. 421.Оп 1. Д. 758]

Глава вторая. Историческая достоверность

Здание на Арбате, в свое время перестроенное великим Шехтелем в стиле модерн, называлось «Художественный электротеатр», но к середине двадцатых годов его звали то «Художественный», то «Электротеатр». В первые годы существования его однажды посетил Лев Толстой, злобно плевался, потом здание купил Ханжонков. Во время революции юнкера держали здесь пленных большевиков, и Максим Горький отсюда вызволял своего заигравшегося сыночка, а после революции «Художественный» стал первым кинотеатром Госкино и поменял название.

18 января 1926 года здание было не узнать. К фасаду пристроили огромную модель броненосца с торчащими во все стороны орудиями и трепещущими флажками, а на мачте — алое знамя. Весь обслуживающий персонал «Художественного госкинотеатра» — администраторов, билетеров, контролеров, оркестрантов, буфетчиков и киномехаников — обрядили в одежду матросов: бушлаты, белые штаны, бескозырки и фуражки с надписью «Князь Потемкин-Таврический», контролеры на входе стояли с винтовками, отрывали от билетов половину и насаживали на штыки. С эстрады в фойе пели не романсы и арии, а «Яблочко» и марш революционных матросов. В самом фойе, переименованном в кают-компанию, красовались еще один макет броненосца, флаги, якоря, спасательные круги. Спасибо, что в буфете не висели говяжьи окорока с копошащимися в них червями.

Билеты давным-давно были распроданы, и добыть лишний — разве что с маузером выйти на площадь перед входом, где крутился паренек, одетый юнгой. Он пел «Эх, яблочко», а в воздухе между его раскрытыми ладонями повисало маленькое румяное яблочко, но не настоящее, а из папье-маше и оттого совсем легонькое.

Нынче Сергей уже так не волновался, как три недели назад, слух о премьере в Большом распространился по всей Москве и за ее пределами, вряд ли после такого триумфа можно было ждать провала. Приятно не опасаться, не дергаться, вести себя с достоинством. Не надо слюнями склеивать недомонтированную пленку, не надо бегать по коридорам, прислушиваясь к реакции зрителей. А зрители теперь отзывались чуть ли на каждый кадр фильма, к финалу аплодисменты не утихали, а когда поднималось красное знамя, оживали алупкинские львы, стреляли по генеральскому штабу, кинотеатр чуть не развалился от мощных оваций.

И. В. Сталин в автомобиле у Большого театра, после закрытия XVI съезда ВКП(б). 1930. [РГАКФД]

На сей раз, в отличие от Большого театра, из руководства страны присутствовали единицы, да и не высокого ранга, но, когда броненосец вышел навстречу царской эскадре, в зале раздалось:

— Сталин!

Все взялись оглядываться и увидели, что в ложе слева в окружении Ворошилова, Молотова, Калинина и Бухарина стоит главный зритель. Нынче не в белом кителе, а в защитном темно-зеленом. И последние минуты шла нескончаемая овация, восхищение фильмом смешалось с восторгом перед пришедшими членами обновленного Политбюро, из которого 1 января «вычистили» Каменева. И тогда же, в первый день Нового года, на Пленуме ЦК подавляющим количеством голосов Сталина переизбрали на пост генерального секретаря.

И снова вся съемочная труппа выходила на сцену кланяться, только теперь им принесли много цветов. Со сцены они видели, как, похлопав в ладоши, Политбюро удалилось из ложи. Будут ли они снова на банкете? Честно сказать, Эйзенштейну не хотелось. Он и так все эти двадцать пять дней после Большого театра места себе не находил, боялся, что за ним приедут. Ну, не арестуют, было бы за что, но состоится неприятный разговор со Сталиным, и неизвестно, чем все кончится. Мысль о том, чтобы принять приглашение Троцкого и наведаться к уже опальному вождю революции, не раз посещала его, но он ее отгонял, а Перка спорила:

— Теперь тебе к Сталину