Тверской Баскак. Том Третий - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

— А чего с приблудным-то делать?

Не сразу поняв, о ком он, я все-таки вспомнил и, удивившись тому, что мужик не помер, хотел было сказать, ну раз отошел, то пусть идет, куда хочет. В этот момент в голове вдруг непрошено всплыла известная фраза, «мы в ответе за тех, кого приручили». Мысленно признав правоту Антуана де Сент-Экзюпери, я приказал отправить бедолагу к Яреме в Заволжский. А когда выяснилось, что мужик отморозил себе нос и не чует ни хрена, то сомнений, где он будет трудиться, не осталось вовсе.

В общем послали его на селитряницы, и я ни разу об этом не пожалел. Мужик ответственный и работящий. Я таких ценю, так что через пару месяцев я его тут старшим поставил.

Придержав под уздцы мою кобылу, Гармаш вскинул на меня сияющий взгляд.

— Здоровья вам, господин консул! Как доехали?!

Спрыгнув на землю, прекращаю это неумеренное проявление верноподданического счастья.

— Будя, Гармаш! Давай по делу!

Тот разом посерьезнел.

— Все справили, как ты указал! Пойдем, все покажу. — Не дожидаясь, он посеменил вперед. — Вот, смотри!

Он указал на две большие бочки и трех мужиков вокруг.

— Здесь селитряную землю растворяем и процеживаем. Затем, — он перешел к четырем стоящим на печи котлам, — выпариваем воду и, как ты велел, собираем выпавшие кристаллы.

Я тщательно осматриваю весь процесс, а Рязанец продолжает тараторить.

— Все собранные кристаллы растворяем и процеживаем еще раз, а опосля выпариваем по новой, как ты наказывал. Для очистки! — Он быстро сбегал к одному из амбаров и вернулся с деревянным ведром в руках.

— Вот последняя партия. — Он с гордостью показал мне содержимое. — Тута полтора десятка тверских гривен чистой селитры. За три дня выпарили с пяти двадцативедерных бочек.

Я одобрительно киваю, невольно переводя в единицы своего времени.

«Значит, примерно с куба селитряной земли получили пять килограмм селитры. Ну что ж, неплохо!»

Двигаемся дальше и направляемся к серным кучам. Тут процесс практически не отличается, только на выходе в полтора раза меньше, и цветом кристаллы не белые, а желтые.

Ярема молча тащится за нами, лишь мрачно посматривая на рабочих. Он не понимает, что тут делается, но его вполне устраивает, что я понимаю. Его главная задача только в одном, чтобы все работали справно, и никто бы в мыслях не держал стырить чего или того хуже поломать какую вещь нужную.

Так втроем мы и переходим от серных куч к печам, где пережигают древесный уголь, и уже оттуда идем на дальний край поля к амбару и к пороховому цеху.

— Все, как ты велел, — тут же поясняет Гармаш, — этот амбар поставил как можно дальше от открытого огня. Тута я даже трут и огниво отбираю! Обещал всем, коли увижу, то руку отсеку!

Рязанец распахивает дверь, и мы заходим вовнутрь. Здесь трое рабочих толкут полученное сырье в порошок. После яркого солнца внутри кажется темновато, но через минуту глаза привыкают, и я прохожу к готовому продукту. Поочередно черпаю из горшков белый, желтый и черный порошок, и оцениваю помол.

Ярема, сунув нос и потерев на пальцах селитру, выдает свое суждение.

— Вроде, неплохо! — Он вскинул на меня взгляд, стараясь правильно расценить мое молчание и готовый враз поменять свое мнение и начать крыть нерадивых.

Не мучая его сомнениями, соглашаюсь и перехожу к последнему столу, где рабочий с мерной чашкой готовит конечный продукт.

— Смешиваем, как ты и указывал! — Тут же предвосхищая мои вопросы, встревает Гармаш. — Пять чашек белого зелья, три черного и две желтого!

Удовлетворенно киваю и разворачиваюсь обратно. Вроде бы, все верно сделано, и весь цикл от нуля до готового продукта поставлен на поток. Теперь можно не только делать заряды для сиюминутных целей, но и копить порох к грядущим событиям.

Выйдя на воздух, жмурюсь от яркого солнца и даю распоряжение.

— Последнюю партию к Фролу отправь, хочу посмотреть на эту адскую смесь в деле.

* * *

Обратно я уже тороплюсь, надо успеть добраться до острога, переодеться, и переправиться на правый берег. Сегодня у меня важная встреча в преддверии вечернего заседания палаты князей.

Кобыла Луна ходко идет рысью. На таком ходу Яреме не до разговоров, и в тишине мысли о князьях невольно уводят меня в воспоминания двухлетней давности. Тогда мой зимний рейд действительно всех впечатлил, и к середине марта Миндовг прислал послов в Смоленск. В Литве еще толком не поняли, что произошло и как вообще такое могло случиться, но на всякий случай Миндовг решил обезопасить свои города от повторного набега.

Князь Всеволод Смоленский тоже был, мягко говоря, потрясен скоростью произошедших событий, и я даже заметил в его взгляде некоторую тревогу. Он видимо начал задумываться, кто для него более опасен, я или Миндовг? И тем не менее он хотел слупить со своих заклятых врагов по максимуму. Вернуть свой городок Могильна, недавно захваченный литовцами, и получить большой выкуп за каждого взятого мною знатного литвина.

Приложив немало стараний, я убедил его не брать в рот кусок, который не можешь проглотить. Помню, как сейчас, свой главный аргумент.

— Ныне Миндовг войны не хочет, но и на большие уступки не согласится. Ему терять лицо никак нельзя, его свои же князья вмиг сожрут. Надо дать ему возможность вылезти из дерьма красиво, и тогда ты, князь, получишь то, чего хотел — мир. А нет, тогда готовься к войне! — Я тогда криво усмехнулся. — Один! Потому как в союз ты еще не вступил.

Что произвело большее впечатление, моя речь или выражение моего лица при этом, не знаю, но князь меня понял. Никаких требований выдвигать мы не стали, пленников вернули без всякого выкупа и подписали «вечный» мир между Литовским, Смоленским и Тверским княжествами. Прощаясь со мной, Всеволод Святославич горячо жал руку и, по-братски обнимая, клялся, что по весне приедет в Тверь на заключение союза, но я видел, что какая-то червоточинка в нем все-таки поселилась. То ли страх, то ли зависть, не знаю, но точно могу сказать, что большой любви в тот момент он ко мне не испытывал, несмотря на показное дружелюбие.

Не весной, но в июне первое заседание палаты князей все же состоялось. Смоленский князь приехал сам и привез князей Торопецкого, Зубцовского и Ржевского. Также прибыли князья со Старицы и Бежецка, а вот Клин и Москва на мое приглашение вообще не ответили.

Махнув рукой, ну и ладно, я взял в оборот остальных. Проект договора у меня был уже подготовлен. Он состоял много из чего, но