Встреча в метро, или Разбитое сердце - Лю Ив

Понятно, что при таком положении – во время приёма «порций свободы» – изнутри Николая изливалось такое – в трезвом теле подавляемое, что возлюбленного дружка хотелось просто огреть сковородой. Однако – во имя законности в сообществе человеческом – пружина возмездия постоянно сжималась и удерживалась с огромными усилиями, и лишь порой выстреливала отдачей. Зато после протрезвления молодому человеку приходилось оправдываться, рабски выполняя требования «белой и терпеливой» подруги – расплачиваться за свой недуг снова и снова. И непременно строить планы такого порядка, какого предлагали эти добрые, хрупкие, сердечные и правильно-воспитанные люди успешного общества, к которым себя он не относил никогда – твёрдо веруя, что самому ему нужно только сдохнуть, иначе не оправдаться.

У представителей чуждого общества, как правило, имелись и квартиры, и достойные авто, элитарные дачи за границами, отцы – преподаватели универов, хозяева личного бизнеса, врачи или бизнес-представители, и тому подобное. Коле очень хотелось стать своим, чтобы и у него, наконец, тоже завелось что-то материально-значимое.

Так Николай и поженился с Татьяной. После более десяти лет знакомства и многочисленных ссор и расставаний. После неудачной женитьбы в США на русской студентке Катьке, нуждающейся в документах.

Американская-русская Катька изменила Николаю, и у него на неё перестал стоять.

До разрыва отношений он полагал, что если бросит девушку по какой-либо причине, то этим разобьёт ей сердце. И для себя даже не помышлял изменять или как-то свинтить по-тихому. Любит или не любит он сам – это не имело решающего значения. Он исполнял роль во имя получения общего блага. А Катька-жена – за время его отсутствия по службе – не удержалась и отдалась во временное пользование другому. И когда Николай вернулся, то обнаружил плотное нестояние.

Играть в любовь при таком феномене физического сбоя обоим быстро наскучило и они развелись. Мирно, по-современному достойно.

Одно беда: парень думал, что «разобьёт ей сердце», а разбитым оказалось своё. Ведь именно своё понадобилось лечить, возвратившись в Москву – в пышные объятия несостоявшейся десять лет назад невесты! Напрочь позабыв о причине, из-за которой не сошлись – даже будучи куда более молодыми и глупо-романтичными!

Катюха же после разрыва, получив за счёт короткой романтизации студенческих отношений с Николаем легализацию в США, преспокойно сошлась с другим. Но позже рассорилась, поскольку этот другой не только пользовался её кошельком, будто личным банком с неограниченным кредитом, но и заразил её дурной болезнью. Душечка оказалась неожиданно обокраденной американским любовничком, от которого пришлось срочно сбегать. И ещё погашать его кредиты самой, поскольку возлюбленный покупал дорогие вещи на её кредитку.

Николаю было её жаль, но она уехала жить в другой город, и больше он о голубке ничего не знал.

Так бывает. Кто-то заботится о чужом сердце потому, что слишком уж тайно-ранимое его собственное. Тогда все кажутся такими беззащитно-хрупкими, и нужно – в их пользу – пролить (самосохраняясь, чтобы не страдать будущим самоистязанием, конечно) чуточку своих денег, а если понадобится то и крови. Неосознанно – потому и приходится.

Вера в себя в очередной раз была подорвана, Николай снова вспомнил про московскую подругу юности. И, вернувшись в Россию, женился. После того, как был представлен отцу Татьяны – положительному, хорошо реализованному, помогающему, правда разведённому с её матерью – владельцу личного Туристического Агентства.

После знакомства с родителями и помощи в устройстве на работу, Коля почувствовал себя обязанным. Совесть дала о себе знать. И они – наконец-то – расписались официально.

С того момента всё так долго откладываемое «и пошло, и поехало».

А Татьяна – ей никак не удавалось выйти замуж. Для первого брака – барышня за тридцать – она уже нажила бабский комплекс неполноценности. С таким дефектом женщинам, не блещущим красотой и стройностью, совсем не просто найти пару. А ежели – какая красотка с внешними данными «от бедра» – так к тридцати это уже дважды разведёнка. Без комплексов, что называется… А что до Татьяны, так голубка вполне себе усиленно давила на избранников своим комплексом, и далеко не всеми это приветствуется. Другое дело Николай – человек с совестью, да ещё и раненый изменой. Потому и решился, наконец, через столько лет знакомства – помочь ей осуществить желаемое. Особенно его извинял тот факт, что сам он тоже имел очень существенный дефект – ведь он не мог бросить пить! А такой довесок в любовном гнёздышке тоже далеко не всеми принимается. Если у дамы нет своего равнозначного дефекта. И у Татьяны он был.

К тому же, благодаря женитьбе, Коля рассчитавал внедриться в среду благо-имущих, где имеют своё дело и материальные достижения.

Однако, расчёт его повернулся к Коле задом. Сбылось ровно то, о чём всего-то за год до события предрекала Колина мать. Она категорически протестовала против их отношений, молодым и жениться-то пришлось тайно.

-– Да я в порядке, – ответил Николай и с нескрываемым удивлением стал рассматривать бывшую подругу, обычно он такую прямоту себе не позволял. Невольное напряжение отражалось в его взгляде.

–– Не болит, зажило? – Она участливо, напоминая медсестру из сериала о скорой помощи, заглянула ему в лицо.

«Ищет следы страданий», – вяло подумал он. И не ответил. И снова погрузился в не то воспоминания, не то транс, который частенько испытывал в её компании, особенно среди её друзей. Когда они бывали у кого-то в гостях. Он тогда постоянно испытывал внутреннее отчуждение от них, впадая в какую-то мутность сознания.

-– А я бы тебя не узнала, ты возмужал, располнел. Неожиданно было встретить тебя в метро. Нет машины? Или ты сейчас в США, а тут временно?

–– Нет, я возвращался, но теперь снова тут. А сама чего, папа больше не возит? Или муж?

–– Я сейчас в гражданском браке.

–– Сколько же ты отсидела?

–– Не так уж много, не беспокойся. Вышла раньше.

И он снова отметил, как она постарела, расхлябилась – особенно широко раздалась грудь, сливаясь с животом.

–– Знакомые говорили, что тебя держали в лечебнице? Вижу, выписали? И как ты теперь? – ему и хотелось узнать побольше, и как-то неловко было спрашивать, будто лезть под одеяло, шерудя там давно остывшие ноги. Чужие. Теперь это чувствовалось отчётливо и неожиданно успокоительно.

Он разглядывал Татьянино лицо. На нём по прежнему слегка косили глаза, только теперь они утеряли вызов, теперь это были глаза как бы обесцветившиеся и набрякшие бессилием. Лицо сделалось похожим на бабское, вообше ни