Нулевой. Начало - Алекс Бредвик

картинки, самые различные, не структурированные никак. Я видел город. Обычный город на берегу то ли моря, то ли океана. Люди гуляли. А потом вой сирены.

Следующий кадр. Я уже лежал на операционном столе, моя грудь была разворошена, но я не чувствовал боли. Что-то делали непосредственно с сердцем, наносили на него, прикрепляли. Оно билось. От этого было ещё противнее. Я тогда потерял сознание сам.

Следующий кадр. Я был в камере. Рядом со мной около сотни таких же неизвестных и потерянных, которые ничего не понимали. Ничего не помнили. Ничего не знали. Они просто сидели и ждали своей участи. Кто-то пытался разбить голову о стену, кто-то сидел, обняв свои коленки, и качался, моля богов о спасении. Кто-то держался за прутья решётки, которая нас ограждала от прохода, в котором изредка появлялась охрана, и что-то кричал.

Следующий кадр. Снова город. Сирена воет, народ куда-то бежит. Я кого-то искал. Кого-то очень важного. Что-то кричал, но не могу разобрать что именно. Картинка слишком плавающая. Потом небо стало красным, зарево окрасило небосвод. Но от чего?

Следующий кадр. Снова та же камера. Народа на этот раз меньше. В одном месте бетонная стена немного «вмята», имелись следы крови на полу, но уже давно засохшие. Люди ещё сильней впали в отчаяние. Некоторые лица похожи на те, которые были в первом кадре. Другие — новые. Но все… явно исхудали. Еды почти не давали. За что так с нами?

И ещё один кадр. Снова город. Я сижу в руинах какого здания. Рядом ходят военные, что-то осматривают, пинают тела убитых. Все тела по большей части жестоко разодраны. У кого-то нет рук. У кого-то туловище на две части. У кого-то нет головы. Это явно не человек сделал. А потом, позади меня что-то рушиться. Я оборачиваюсь, вижу какого-то монстра. Его контуры размыты, тело постоянно меняется. Миг… и вокруг только пустота.

Процесс восстановления завершён! Интерфейс постоянного мониторинга активности организма подключён!

Принудительное присвоение кодового имени: Нулевой.

— Гха! — резко вздохнул я, а мир вокруг обрёл краски.

Я уже был не на операционном столе. Быстрый осмотр себя. Живот впал. Рёбра торчат. Мышц нет. Кожа на руках в области предплечий разодрана. Ноги не вижу. Сил подняться нет.

Смотрю вперёд. Вижу четверых вооруженных какими-то автоматами человек. У одного механическая рука. У всех перед глазами тонкая синяя полоска, и в ней что-то двигалось. Тут же перед глазами появились какие-то квадратики, а рядом с бойцами начали проявляться какие-то символы. Я ничего не понимал. Я забыл язык. Я забыл, как оказался на том берегу. Я забыл, кого я искал… я забыл, кто я вообще такой.

— Расстрелять! — послышался голос Хендмейна, после чего четвёрка бойцов открыла прицельный огонь.

Первая же пуля попала в меня, вспышка боли в правой руке. Крупный калибр. Сломало предплечье. Я упал. Ударился лбом. Услышал противный чвафк. В этот момент ещё десяток пуль нашпиговал моё тело. Было больно дышать. Было больно думать. А потом ещё один выстрел, с крайне близкой дистанции. И пустота. Снова…

Внимание! Обнаружена потеря жизнедеятельности организма! Запущен процесс сканирования!

Снова вживлённый в мозг интерфейс начал выводить словно перед глазами информацию. Эти данные я понимал. Символы были вроде те же. Но почему я не понял, что именно было написано у солдат? И откуда я узнал, что именно нейроинтрефес был в меня вживлен? Из тех обрывочных воспоминаний.

Процесс сканирования завершён. Обнаружено повреждение центральной нервной системы, костей правой руки, мягких тканей, лёгких, позвоночника, печени. Процесс восстановления невозможен, недостаточно внутренних резервов организма.

Обнаружен ксеноцит. Попытка заполучить… попытка успешна. Получена необходимая для восстановления масса. Запущен процесс восстановления.

— У нас только что из хранилищ пропало полтора процента ксеноцита! — заверещал первый, я его слышал, как и после него Хендмейна.

— Отставить огонь, — в его голосе опять слышался хищный интерес. — Этот… нулевой. Он интересен. Андреас, фиксируйте результат. Десяти процентов от общего запаса ксеноцита хватило, чтобы достичь того же результата, который мы видели у тех тварей, которые напали на наш мир. Возможно… правительство будет радо предстоящему отчёту.

— И что нам делать с ним? — растерянно уточнил Андреас.

— В отдельную хорошо бронированную камеру его, — твёрдо произнёс Хендмейн. — Проводить дальнейшие эксперименты, сколько в него всего может вместиться ксеноцита, как он будет реагировать на те или иные повреждения, как он будет реагировать на раздражители. Запомните, нам нужна машина войны. И, желательно, ещё десяток. Минимум. Сколько у вас ксеноцита осталось, помимо того, что представлен здесь?

— Ещё на три общих запаса для испытания, сэр, — отчеканил первый. — С учётом потраченного должно хватить на двадцать девять экземпляров, если всех правильно подготовить.

— Готовьте, — в приказном тоне сказал второй. — Чем больше подготовите, тем лучше. Если что-то пойдёт не так, не допустите гибели нулевого. И проследите, чтобы он был нашей верной куклой.

— Вы слышали, что приказал глава научного отдела нашего комплекса! — спустя минуты полторы попытался грозно приказать бойцам первый. — Доставить этого урода в отдельную бронированную камеру! Немедленно!

Процесс восстановления завершён!

В этот миг я снова всё увидел. На этот раз мышцы немного наросли на кости, у меня хватило сил подняться на ноги. На меня, всё так же ощетинившись автоматами, стояли и смотрели четыре бойца. По крайней мере у двух из них в глазах отчётливо читался страх. Они боялись. Боялись меня. Но сейчас…

— Шланги отсоединены, — раздался роботизированный голос, а от спины, рук, ног и шеи словно отстрелило что-то, чего я раньше просто не чувствовал, те шланги, по которым в меня что-то закачивали.

Это сорвало мои планы. Но… я обязан отсюда вырваться. Я не хочу быть игрушкой! Я не хочу быть подопытной крысой! Я, чтоб их, человек! И я должен узнать, кто я и какого хрена вообще тут оказался! Если понадобиться, то я уничтожу их всех!

— Сэр! — бойцы прищёлкнули затворы автоматов. — Он резко изменился в лице. Сканеры активности с ИИ пришли к выводу, что он может напасть!

— Вам шокирующие устройства зачем были даны⁈ — возмутился учёный, после чего шум из динамиков оборвался.

Я уже было хотел броситься в сторону колб, разбить их, чтобы получить то вещество, чтобы поглотить его, ведь явно я как-то это мог делать. Но тут мне в грудь что-то ударило, а весь мир вокруг просто померк.

Очнулся я уже рядом с камерой, но мне тут же дали знать, что не стоит этого показывать. Знакомство с тяжёлым прикладом прошло не слишком здорово. Потекла кровь. Но она была чёрной. Как уголь. Как смола. И была тягучей, как та жидкость. Но не разумной.

— Вот твой новый дом, — усмехнулся один из них, и двое закинули меня в камеру с очень и очень толстыми стенами, без окон, без кровати, без каких-либо удобств, только одна дырочка в углу и кругом бетон. — Привыкай, тварь, теперь ты будешь жить только так, ха-ха-ха-ха!

Они все ржали. Все четверо. Все стянули с себя маски, подняли свои визоры с ИИ, те самые синие полоски перед глазами. Но я видел их лица. И запомнил. Всех четверых. Один их них увидел мой взгляд, дал знак остальным, все стали резко серьёзными. Перехватил автомат, подошёл ко мне, слегка нагнулся и тихо сказал, даже почти прошептал:

— Добро пожаловать в дивный новый вид, урод, — а следом очередной удар прикладом и мрак.

Глава 2

Пробуждение вышло не особо приятным. Точнее, вообще не приятным. Вкус крови во рту. Ощущение пустоты и боли в животе. Гул и звон в ушах. Пульсация в висках. Острейшая боль в полушариях. Дрожь в руках. Рябь в глазах. Всё это было разом. Если просто кратко, чувствовал я себя отвратительно.

Приняв хоть какую-то более-менее горизонтальную позу, я стал более внимательно осматривать моё новое «жилище». Но и рассматривать тут было нечего. Пустота. Одни серые бетонные стены. Даже серо-жёлтые или серо-коричневые. Свет — одна единственная лампочка, которую явно откопали на доисторическом складе, чтобы не искать замены. Почему я это знал⁈ Почему я это понимал⁈ Почему я не мог вспомнить, чёрт возьми, кто я такой⁈

Но пока