Жатва - Владимир Василенко

Первой мыслью почему-то было забаррикадироваться. Но у меня сейчас вряд ли хватит сил даже просто завалить шкаф набок. А уж о том, чтобы подтащить его к двери, и вовсе речи нет. В обычное время я в хорошей физической форме – все-таки работа обязывает. Но сейчас все мышцы кажутся слепленными из мокрой ваты и противно мелко дрожат даже от малейшего усилия.

Взгляд упал на тумбочку с медицинским скарбом. Нужно какое-нибудь оружие! Может, удастся найти скальпель?

Скальпель против чего-то, что оторвало напрочь ноги взрослому мужику? Самому стало смешно. Да и баррикадироваться тоже глупо. Дверь – обычная, со стеклянной вставкой. Все равно долго не продержится в случае чего.

Шлепая босыми ступнями по полу, я подковылял к окну. Долго возился в потемках, отыскивая шнур. Он оказался не слева, как я ожидал, а справа. Потянул его, открывая окно.

В стекла действительно бился град. Только не ледяной, а черный. Пыль, мелкая каменная крошка, смешанная с потоками воды, сорванными с деревьев листьями, каким-то мелким мусором. Неба было не разглядеть за бешеными вихрями, закручивавшимися в воронки. Натуральные смерчи. Торнадо. Я видел такое в роликах на Ютубе. Только вот у нас тут не канзасские степи, и таких катаклизмов сроду не бывало.

От окна так и тянуло холодом – на улице явно ударили немыслимые для августа заморозки. Металлический козырек под окном заиндевел.

Я прислонился лбом к холодному, как лед, стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то внизу. Какой это вообще этаж? Кажется, третий. Или четвертый. Хотя, в любом случае, про то, чтобы выбраться наружу через окно, можно даже не думать. Наружу пока вообще нельзя высовываться. Тем более – в чем мать родила.

Давай, давай, думай, Ян! Шевели мозгами! Что делать?

Других выходов из операционной нет. Сидеть тут в темноте, отмораживая яйца, и вздрагивать от каждого шороха – тоже не вариант. В идеале, надо вернуться в свою палату – там все мои вещи, телефон, документы. Вот только дорогу я толком не помню. Операционный блок и палаты находятся в разных крыльях здания, и на разных этажах. Помню, меня везли на каталке по длиннющим коридорам, поднимали на лифте…

Снова звон разбитого стекла – на этот раз совсем близко. Я, забыв про повязку, рванул обратно к двери, прижался к ней спиной. Сердце снова заколотилось в ребра, как поршень в движке. Я пошарил взглядом по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого. Как назло – вокруг только всякая мелочь. Бинты, тампоны, длинные медицинские зажимы… Какие-то металлические лотки, хлипкий столик на колесиках…

Капельница! Точнее, стойка под нее – железная вертикальная штанга, установленная на крестовине с колесиками. Я выдрал из держателей бутылки с лекарством. Одна выскользнула, ухнула на пол, брызнув во все стороны осколками стекла.

Да что ж такое-то! Не порезаться бы… Бутылки эти дурацкие. Я думал, их уже не используют давно, на пакеты перешли…

Шипя и матерясь себе под нос, я выкарабкался из операционной. Пару раз накололся босыми ступнями на мелкие осколки, но вроде не сильно.

Труп лежал на прежнем месте. Ну да, куда ж ему деться. Я осторожно высунулся в коридор, огляделся по сторонам. Коридор был длиннющий, темный, как туннель – горело только несколько аварийных светильников, да и те на ладан дышали – моргали, искрили, будто вот-вот погаснут. Метрах в десяти левее по коридору одна из дверей была распахнута настежь, и оттуда задувало с улицы – похоже, окно разбито. Огня и дыма нигде не видно, но запах гари все явственнее – похоже, тянет по вентиляции.

Я пошарил в шкафах, надеясь найти какую-нибудь одежду, но наткнулся только на белый халат, висящий на крючке справа от двери. Натянул его прямо поверх простыни. Долго ковырялся с пуговицами – пальцы дрожали и плохо гнулись от холода.

Вышел в коридор, по стеночке обходя разодранный труп, чтобы не вляпаться босыми ногами в растекшуюся из-под него лужу. Почему-то мысли были только об этом. Не о том, кто это вообще был при жизни, и кто с ним мог сделать такое.

Стойку от капельницы я держал перед собой, как копье, только крестовиной вперед. Думал отломать её, но голыми руками не получилось – там надо было открутить пару винтов. Руки предательски дрожали, и, несмотря на холод, я весь покрылся противным липким потом. Чертова слабость! На что я надеюсь? Я сейчас и от кошки не отобьюсь, несмотря на всю свою подготовку. Вся надежда на вбитые тренировками условные рефлексы.

В коридоре гарью пахло еще сильнее. Где-то далеко слева на стене плясали алые отблески пламени. Что-то горит.

Вышел на лестничную клетку, спустился на этаж ниже. Двери на этаж заперты, но стекла в них выбиты – только несколько острых осколков торчат по краям рамы. Справа от двери – пожарный щит. О, там ведь должен топор висеть!

Ага, как же! Голяк. Только пара огнетушителей с черными пластмассовыми конусами.

В оскалившемся стеклянными зубами проеме что-то мелькнуло – где-то там, дальше по коридору. Я пригляделся.

Лампа аварийного света мигала так, что немудрено было эпилептический припадок схлопотать. Поэтому, когда из тьмы навстречу мне вырвалось нечто, я не сразу понял, что это. Вспышки света выхватывали силуэт из тьмы, но каждый раз на новом месте – оно стремительно приближалась. Черное, белое и красное. Белый изодранный халат, кое-как держащийся на плечах. Непропорционально длинные конечности. Грива темных косматых волос. И красные потеки, переходящие от шеи на грудь.

Я вздрогнул, когда тварь грохнулась в закрытую дверь. Перекошенное злобой клыкастое лицо сунулось прямо в отверстие посередине, не обращая внимания на торчащие по краям осколки стекла. Кажется, это раньше было человеком. Женщиной. Но сейчас… Уродливые, будто оплавленные черты лица, непропорционально длинные зубищи и горящие ненавистью глаза. Горящие в буквальном смысле – белки светятся красноватым отблеском, будто в них вкололи какой-то фосфоресцирующей дряни.

Отверстие в двери было слишком маленькое, чтобы тварь сходу смогла в него пролезть, но достаточное, чтобы втиснулась голова, рука, плечо, часть туловища. Я отшатнулся, уворачиваясь от молотящей по воздуху когтистой лапы. Пихнул верещащую гадину в грудь стойкой от капельницы, пытаясь отбросить обратно за дверь. Но она перехватила мое жалкое оружие, вырвала его из рук.

Я стащил с пожарного щита огнетушитель. Увесистый металлический баллон так и вдохновлял приложить им по черепушке, но я не стал даже пытаться. Слабость во всем теле, руки дрожат. Эта озверевшая баба запросто выбьет баллон из рук, да еще и когтями ухватит. Силищи в ней немеряно – двери под ее напором так и ходят ходуном. Хлипкий дверной замок долго не продержится. А может, раньше само деревянное полотно раздербанит.

Отступив, я развернул пластиковый раструб огнетушителя в сторону страшилища и судорожно задергал рычагом. Ч-черт, тут же предохранительное кольцо надо сначала снять…

С громким шипением из раструба хлынуло целое облако белого пара и каких-то хлопьев. Я отдернул руку – пальцы обожгло нестерпимым холодом. Повезло, огнетушитель попался углекислотный. Твари, зажатой в дверях, мало не показалось – она завизжала, как резаная, пытаясь укрыться от струи.