Точите ножи! - Андрей Евгеньевич Фролов

даже косо поглядывать в сторону «Желтых котелков», или, упаси Благодетельная Когане Но, «Диктата»…

Однако куда больше за прошедшие дни меня беспокоило не собственное вынужденное хамство при разговоре с хетто. А причины, по которым могущественный чу-ха оказался невосприимчив.

Таковых, по длительному размышлению, находилось несколько: превентивный транс с блокадой, химический препарат или иное изменение состояния сознания, невиданный акустический фильтр для соединения через гаппи. Или, о чем не хотелось даже думать, самая первая из пришедших в мою бедовую голову причин. Та самая, жуткая, пробравшаяся меж ушей Ланса Скичиры в темном дворе под нависающими комплеблоками…

Наблюдая, как Зикро подключает «Сачирато» к переносной консоли и начинает калибровку, я в очередной раз задумался, не стоило ли рассказать мою историю Нискиричу. Осмотрев облицованную зеркалами нору, в очередной раз решил, что нет.

Потому что тогда хмельным затворничеством пришлось бы заниматься не здесь, а в душной цитадели отчима под неотрывным присмотром двух-трех крепких мордоворотов, у которых даже на сортир дозволения просить придется.

Обойдусь собственным убежищем.

Сомнительный, конечно, оборонительный оплот, когда имеешь дело с такими чудовищами, как господин Киликили, но хуже пока не стало… А на лучшее, кстати, намекали вести с улиц. Точнее, их отсутствие — за минувшие дни в переулках ни разу не упомянули ни спятившую кукуга, ни странные события в уютном доме Заботливой Лоло. В Бонжуре, к слову, тоже стало чуть спокойнее, хотя я точно знал, что Нискирич только примеряется к активным действиям…

Едва отхлебнув паймы, я снова перевел взгляд на Зикро. Собрался с мыслями в попытке хоть как-то перефразировать злосчастный вопрос, который после знакомства с Симайной я задавал глаберу отнюдь не в первый раз.

— А вот если мы с тобой предположим от обратного? Допустим, речь не о развитии полноценного джинкина-там, а о контролируемом регрессе. Скажем, у неких особых кукуга уже сформировано полноценное искусственное сознание…

Я пожевал губу и помог путаной формулировке небрежным взмахом свободной руки:

— При этом часть тайной архитектуры намеренно скрыта сообществом манджафоко. Например, свобода воли или возможность выбирать? Или способ принятия решений, сисадда? Мог некий сбой вскрыть эти тайные хранилища Симайны?

Зикро осторожно отложил «Сачирато», тонко вздохнул и поднял на меня сочно-фиолетовые, поблескивающие оранжевыми вкраплениями раскосые глаза. Его нос мелко подрагивал, отчего усы дрожали, будто на ветру.

— Байши, Ланс, до чего же ты тугой-то⁈

Лакнув паймы и запив бульоном, он зафыркал с демонстративно-менторским негодованием:

— Я сто раз повторял: создать джи-там невозможно. Полноценное искусственное сознание — наивные мечты, ядовитый миф и опасный бред… Даже если бы его разработка и была законной.

— Но Принцип Разумного Трудодействия же создали, причем не вчера!

— Пунчи, ты точно тугой… Принцип — взращенная смирпами псевдоразумная сеть, фильтрующая массивы пересыпанного в «мицуху» прокламаторами или моими коллегами. Она лишь оценивает, принесет ли твой продукт пользу гнезду, сопоставляет с общественными эффектами и принимает решение об оплате. Отличная замануха для юных чу-ха, не очень-то желающих всю жизнь класть пенобетонные блоки…

Он засосал очередной пучок лапши, почти не пережевав.

— Кстати, Ланс, ты даже не представляешь, как много романтиков отдается на волю Принципу-РТ в надежде на его объективность и достойную оценку своей писанины. Ох, какого там только мусора не найдешь: убогие любовные баллады, системы якобы оптимизации энергозатрат, мобилизационные гимны… Но повторю еще раз — Принцип был и остается лишь жалким подобием джи-там. Поверь специалисту.

— А по мне, — я предпринял еще одну ленивую попытку отстоять заблуждение, — это отличный фундамент. Особенно если предположить заговор кукловодов, а?

Зикро бросил на меня быстрый саркастический взгляд.

— Купированное заговорщиками сознание кукуга — не менее нелепые сказки, пунчи. И вообще, Ланс, тебе не стоит переоценивать суп-желе в черепушках синтетов.

Тонкие длинные когти моего глабера метко клевали отверстия лежащего на бедре клавиатона, продолжая настраивать матрицу тактических очков.

— Чем больше мы обсуждаем твои небылицы, — не отрываясь от работы, рассуждал бритоголовый, — тем больше я уверен, что сбой той сучки взаправду создал новый поведенческий конструкт… Погоди ты скалиться! Да, конструкт. Но, скорее всего, сугубо временный и нестабильный. Вероятнее всего, после сбоя часть линий поведения элементарно перегорели, в том числе и табуированные по совокупности факторов. И тогда суррогат ее разума бросился по обгорелому поведенческому дереву искать новые варианты поступков. Сисадда?

Он искоса убедился, поспеваю ли я за его мыслями.

— При качественной системе самосохранения у нее просто не осталось выбора — от пережженных тупиков любой сигнал сворачивал на самые близкие — по сути и сходству, — ветки ответных реакций. Отсюда и иллюзия самостоятельности. Но только иллюзия, вбей уже в свою плосконосую головенку.

Глабер снова фыркнул, повел усами и криво ухмыльнулся. Что-то подкрутил в вскрытой начинке «Сачирато», приложил дисплей к правому глазу (тот кратковременно поменял цвет на черный) и удовлетворенно кивнул сам себе.

— Значит, просто сбой? — спросил я, причем с неожиданной грустью.

— Просто сбой, — терпеливо, но с легким нажимом подтвердил Зикро.

— Но что не так могло быть с кулоном? — задумчиво протянул я, причем тоже не впервые.

— Ланс, мы же и это обсуждали…

Глабер отвлекся от работы, чтобы с помощью трех хаси втянуть меж зубов новый пучок горячей лапши.

— Мофно фолько гадать. Мофет, и фофсе нифего, нафе ремефло немало фофпадений знает. А фбой сучка тфоя слофила по прифинам, с кулоном ваффе не связанным. Вроде фируса, например.

Я укоризненно покосился на приятеля и снова прикусил губу. Ну-ну… интересно, что бы сказал прожорливый господин Акс-Иушиппи, знай он чуть больше?

Зикро с оглушительным хрустом разжевал кусок поджарки, заставив меня в очередной раз поразиться его феноменальной способности жрать в любую свободную секунду, при этом ничуть не поправляясь.

— Фантазировать насчет его уникальности я больше не хочу, — он продолжил так, будто (как и несколько дней накануне) я и дальше стоял на своем. — Но чтобы обычный предмет после сканирования вызвал последствия, хотя бы частично напоминающие вот это вот все? Раньше черепаха трахнет змею. Так что если тебе в тысячный раз хочется услышать мое мнение: кулон тут не при делах.

Да, это я тоже хорошо знал.

По словам Зикро, он изучил данные о безделушке и вдоль и поперек, не обнаружив в ее объемном слепке ничего примечательного. И логично добавил, что даже если предположить, что неполадки крылись, например, в металле оковки (скажем, излучение?), то для оценки рисков вещь требовалось подержать в лапах и сунуть в мощный сканер.

— И то, — как всякий раз заканчивал возмущенную лекцию мой обритый научный консультант, — никакое излучение со сбоем в псевдо-мозгах кукуга связано быть не может. Никак.

Первое время я просил его подумать еще.