Грозный отряд - Люк Скалл

Ему было противно то, кем он стал, но что же он мог поделать? Пьянка его доконала — так же основательно, как сорвавшийся груз раздробил его ногу. Все, что ему удалось отложить за последние десять лет, целых десять полновесных золотых шпилей, ушли на врача, который спас ему конечность, но оставил хромым и без гроша. Сара заслуживала лучшего.

Он почти дома. Что, если она ушла, не оставив ему шанса извиниться? Сара моложе его, женщина в расцвете лет. Она не смогла подарить ему ребенка, но в городе есть лекари, которые способны с этим помочь. О недавних успехах Призрачного Порта в науках перед войной шла молва по всему Благоприятному краю.

Но нанять лекаря сейчас невозможно, ведь карманы Тарна почти пусты.

Он подошел к двери своего скромного дома. Внутри было темно. Царила тишина, не считая непрестанной скороговорки дождя, который барабанил по шиферной крыше, по стенам красного кирпича и по булыжникам мостовой. На мгновение Тарна охватила паника.

Внезапно замерцал свет, и дверь отворилась. Перед ним стояла Сара со свечой в руке, подсвечивающей синяки на ее лице. Не сказав ни слова, она развернулась и пошла на кухню. Тарн последовал за ней.

На маленьком обеденном столе стояли две миски. Поставив свечу, Сара подошла к железной плите, а он сел на свое место. Вернувшись с помятой старой кастрюлей, она положила щедрую порцию теплой запеканки в его миску, порцию поменьше — в свою и две деревянные ложки — на стол. Затем села напротив него.

Минуло полсклянки. Сара почти не смотрела на него и едва прикоснулась к еде. Он снова ощутил ноющую боль в голове. Откинувшись на спинку стула, Тарн помедлил, подыскивая слова, которые собирался высказать ей.

— Сара… У меня и в мыслях не было тебя ударить. Ты это знаешь. Я — проклятый дурень. Никуда не годный, хромой дурень. Мне так…

Всего лишь в каком-то дюйме от его головы пролетела миска. Лицо Сары превратилось в холодную маску, однако руки ее тряслись.

— Ты — ублюдок, — сказала она и с усилием поднялась на ноги. — Как ты мог сделать это со мной?

— Я не сдержался. Я говорил тебе: ты заслуживаешь лучшего.

— Ты чертовски прав, я заслуживаю лучшего!

Охваченная яростью, она огляделась по сторонам и, схватив с плиты сковороду, угрожающе двинулась к нему. Тарн соскользнул со своего стула и, ударившись коленом, выругался. Взмахнув сковородкой, Сара нанесла ему полновесный удар по скуле.

В глазах вспыхнул ослепительный свет, и Тарн замычал от боли. По щеке потекла кровь, закапала с подбородка. Сара вновь замахнулась сковородой.

Перехватив руку жены, Тарн стиснул ее. Сковорода выпала. Ярость, которая бурлила в нем целый день, внезапно вырвалась наружу, неукротимая и бессмысленная. Он сжал руку сильнее, и Сара охнула. Тарн поднял ободранную другую руку и сжал ее в кулак. И встретил взгляд жены. Кулак дрогнул.

И тут они оба услышали это. Жуткий грохот, словно тысяча волн ударила в утес. Стук дождя по крыше превратился в свирепый барабанный бой. Потолок затрясся и дал течь сразу в нескольких местах. Сверху обрушились потоки воды, заливая пол и мебель. С улицы донеслись крики, едва различимые из-за рева и плеска.

Тарн выпустил руку жены. Они вдвоем выбежали наружу.

Воды Сумрачного залива неистово бушевали в сотне футов над городом, закрыв весь горизонт. Миллиарды тонн воды висели в воздухе, словно поднятые какой-то невообразимой силой, низвергая ливневые потоки на город, лежащий внизу. Охваченные ужасом мужчины и женщины на улице жались друг к другу, кто-то спешил запереться в своих домах. Несколько стариков, закрыв глаза, молились богам, зная, что те их не слышат. Перебитые во время Войны с Богами, они были мертвы уже пять столетий, а их трупы свергли с небес лорды-маги, которые правили теперь разрушенным континентом.

Тарн не сводил глаз с невероятного зрелища, разворачивающегося над головой. Он не ощущал никакого страха. Никакой печали. Его разум словно оцепенел, будучи не в состоянии постичь масштабы происходящего. Рядом исступленно лаяла напуганная собака, носясь из стороны в сторону. Парень позвал пса по имени — Тайро — и обхватил его руками, чтобы успокоить.

Тарн почувствовал руку Сары в своей, прикосновение нежной кожи к ободранным пальцам. Он бережно притянул Сару к себе.

— Прости, — прошептал он и поцеловал ее в лоб.

Сара спрятала лицо на его груди. Он стоял, поглаживая ее мокрые волосы и щурясь на бушующий вихрь. Внезапно тот прекратил всякое движение, на мгновение застыв. Тарн разглядел корабль — бушприт и часть корпуса, которые выступали из воды прямо у него над головой.

«Свобода».

Небеса рухнули.

Ранее в тот же день…

Вода, казалось, стискивала его, будто длань великана, выдавливая воздух из легких. Он неистово метался и тряс головой, страстно желая, чтобы тело выдержало хотя бы еще мгновение. В груди словно полыхало пламя.

Он может совершить это. Три минуты. Вот и все. Еще несколько секунд, и…

Безуспешно. С чудовищным выдохом голова Даваруса Коула вырвалась из воды. Яростно молотя кулаками по бортикам железной ванны, он проклинал лорда-мага, убить которого было целью его жизни. Убить тирана, правящего городом железной рукой.

«Салазар. Однажды мы с тобой расквитаемся».

Взявшись за края ванны, он поднялся и с минуту стоял, смаргивая с ресниц воду. Его взгляд упал на маленькое зеркало в углу комнаты. Это было редкостью в Сонливии, где, как правило, лишь знать могла позволить себе такую блажь. Его наставник и приемный отец, Гарретт, раздобыл зеркало за немалые деньги. Коул заслужил эту роскошь.

«В конце концов, — подумал он, — герой должен соответствовать своему статусу».

В зеркале отражалось его сухощавое, жилистое тело. Черные волосы, закрывающие шею, и короткая бородка-эспаньолка резко контрастировали с бледной блестящей кожей. От холодной воды в ванне его тело совсем побелело, и Коул смахивал теперь на привидение.

Ангел смерти.

Прищурив серые глаза, Коул любовался своей зловещей внешностью. Он представил себе выражение, которое появится на старом, морщинистом лице Салазара, когда клинок по имени Проклятие Мага быстро и плавно настигнет цель… Раздастся тихий вздох узнавания, кровь тирана запузырится у него на губах, тело осядет на пол. «Помнишь моего отца, ублюдок? Что ты с ним сделал? Я — Даварус Коул, и я пришел забрать свое».

Коул нахмурился. А что — свое? Месть — само собой, но должно же быть что-то большее? Так не пойдет — нельзя непродуманной фразой лишать триумф блеска. В то же время, возможно, именно это наилучшим образом характеризует Даваруса Коула. Человек тайны.Ему понравилось, как это звучит.

В неожиданном порыве Коул напрягся и сделал обратное сальто в воздухе, выпрыгнув из ванны и приземлившись на корточки в нескольких футах от нее. Медленно выпрямившись, он повернулся к зеркалу, чтобы бросить на себя последний восхищенный взгляд. Мысленно он вновь перенесся в прекрасное мгновение своей неизбежной славы. Не сейчас. Не сегодня. Но не за горами.