Успеть до полуночи - Рекс Тодхантер Стаут

Я дочитал до конца абзац в «Таймс», которая лежала на стойке передо мной, дожевал кусок, отпил кофе и сказал:

– Честно говоря, Фриц, кроме тебя, нет на свете ни одного человека, кого я стерпел бы рядом с собой, пока завтракаю и читаю газету. Ты оставляешь целиком на мое усмотрение, отвечать тебе или нет, даже слушать или нет. Однако я все слышу. Например, то, что ты только что сказал. Позволь спросить, имел ли ты в виду, что у нас нет клиентов, нет работы и тебя тревожит состояние нашего банковского счета, который, того и гляди, станет меньше, чем следует? Я прав?

– Да. – Фриц шлепнул мне на тарелку толстый золотисто-коричневый блин. – Я имел в виду наш счет, но если тебе кажется, будто меня это пугает, – нет. С чего бы мне бояться? С мистером Вулфом и с тобой…

Зазвонил телефон. Я снял трубку с аппарата, стоявшего в кухне, и незнакомый глубокий баритон сообщил мне, что говорит Рудольф Хансен, которому срочно нужен Ниро Вулф. Я сказал, что мистер Вулф освободится не ранее одиннадцати, но мистер Хансен может оставить сообщение. Он заявил, что должен увидеть Вулфа безотлагательно и будет у нас через пятнадцать минут. Я повторил, что раньше одиннадцати ему у нас делать нечего, если только он не объяснит мне причину срочности. Он сказал, что приедет через пятнадцать минут, и повесил трубку.

Фриц тем временем, отставив в сторону блин, успевший остыть, наливал в сковородку тесто для следующего.

Обычно, если о встрече просит незнакомый человек, я стараюсь навести о нем хотя бы самые краткие справки, но в тот раз в моем распоряжении было всего пятнадцать минут, а у меня оставались еще один блин и еще одна чашка кофе. Я только-только успел закончить завтрак и отнести в кабинет свой экземпляр газеты, когда в дверь позвонили. В прихожей я сначала посмотрел на крыльцо через одностороннюю стеклянную панель и увидел там не одного, а четверых мужчин: трое были среднего возраста, четвертый старше, все хорошо одеты, двое – в мягких фетровых шляпах.

Я приоткрыл дверь на два дюйма, то есть ровно настолько, насколько позволяла дверная цепочка, и сказал им:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Я Рудольф Хансен. Я вам звонил.

– Кто остальные?

– Что за нелепость! Откройте дверь!

– Это вам, мистер Хансен, кажется, что нелепость. Не далее чем в ста милях отсюда, в заведении под названием Синг-Синг, человек сто, не меньше, очень хотели бы побеседовать с мистером Вулфом, а может, не только побеседовать. Признаю, вы не похожи на беглых преступников, но вас четверо, джентльмены. Представьтесь, пожалуйста.

– Я адвокат. А это мои клиенты. Мистер Оливер Бафф. Мистер Патрик О’Гарро. Мистер Вернон Асса.

Имен я не знал, но рассмотреть успел, и если я хоть что-нибудь понимаю, то перед нашей дверью стояли люди, которые пришли явно не затем, чтобы устраивать нам проблемы, а чтобы решить свои. Потому я впустил их, помог устроить пальто и шляпы на нашей старой вешалке из ореха, затем провел в кабинет, рассадил по креслам, а сам сел за свой стол.

– Сожалею, джентльмены, но ничего не поделаешь. Мистер Вулф спустится вниз не раньше одиннадцати. Он может нарушить правило, но для этого нужны причины. Единственное, чем я могу помочь, – это выслушать вас, убедиться в срочности, подняться к мистеру Вулфу и убедить его. В лучшем случае все вместе это займет минут двадцать пять, а сейчас на часах без двадцати пяти одиннадцать, потому советую вам подождать.

– Вас зовут Гудвин, – констатировал Хансен.

Его баритон теперь не казался таким глубоким, как по телефону. Я усадил его в красное кожаное кресло поближе к столу Вулфа, но длинная, тощая шея, сероватый оттенок лица и слишком большие уши явно с ним дисгармонировали. Этому типу больше подошел бы жесткий стул с прямой спинкой, без всякой обивки.

– Мистер Гудвин, – сказал он, – у нас дело в высшей степени срочное и настолько же конфиденциальное. Немедленно сообщите мистеру Вулфу о нашем визите, я настаиваю.

– Мы все настаиваем, – властно произнес один из клиентов мистера Хансена.

Второй мерил шагами комнату, вскочив с кресла, едва я усадил его. Третий пытался удержать спичку, чтобы прикурить сигарету.

Я не видел смысла препираться, потому вежливо сказал:

– Ладно, постараюсь помочь, – встал и вышел из кабинета.

Фриц, который никогда ни о чем не спрашивал, если речь касалась работы, мыл посуду и лишь бросил вопросительный взгляд, когда я снял трубку с внутреннего аппарата, чтобы позвонить наверх.

Через пару секунд Вулф рявкнул мне в ухо:

– Да?!

– Звоню из кухни. В кабинете у нас четверо, в рубашках «Sulka» и туфлях «Фирман». Они в панике. Говорят, вы нужны немедленно.

– К черту!..

– Понял, сэр. Я просто предупреждаю, что у нас посетители. Им я сказал, что постараюсь помочь, вот и стараюсь.

Я отключился первый, затем снял трубку другого аппарата и набрал городской номер. Натаниэля Паркера, адвоката, к которому в крайних случаях обращается Вулф, не оказалось на месте, зато оказался его сотрудник Сол Эрлих. О Хансене Сол знал только, что тот старший партнер в адвокатской конторе, с офисом в центре города и обширной практикой, и имеет репутацию очень умного парня. Повесив трубку, я сказал Фрицу, что у нас появилась надежда пополнить счет на полгода вперед, если, конечно, Фриц поможет мне окончательно проснуться, для чего сварит еще одну чашку кофе.

Когда стрелка часов прыгнула на одиннадцать, в ту же секунду загудел спускающийся лифт, и я вышел в прихожую, где встретил Вулфа, доложил все, что узнал о Хансене, и следом за ним вошел в кабинет. Там, как всегда, дождался, когда Вулф дошествует до своего кресла, и лишь тогда, поскольку Вулф не любит пожимать руки незнакомым людям, представил ему посетителей. Хансен рванул с места в карьер. Вскочил, положил перед Вулфом на стол визитку, снова сел.

– Моя визитка, – сказал он. – Я Рудольф Хансен, адвокат. Эти джентльмены – мои клиенты, вернее, клиентом является их компания. Мистер Оливер Бафф. Мистер Патрик О’Гарро. Мистер Вернон Асса. Мы уже потеряли зря драгоценные минуты. Нам необходимо поговорить без свидетелей.

Вулф нахмурился. Первые минуты знакомства с клиентами даются ему нелегко. Не всегда находится уважительная причина выставить их за порог, а если причины нет, значит придется работать.

– Тут нет свидетелей, – покачал головой Вулф. – Только мистер Гудвин. Возможно, его нельзя назвать незаменимым, но он, безусловно, неустранимый.

– Мы предпочли бы беседовать наедине.

– Сожалею, сэр. В таком случае вы действительно зря потеряли время.

Он посмотрел на посетителей, и я тоже посмотрел. Старший из них, Оливер Бафф, был краснолицый и седой. Из-за белизны волос его круглое лицо казалось краснее, а седина из-за красноты – белее. Это он, как и Хансен, пришел в шляпе. Патрик О’Гарро был с ног до головы коричневый – глаза, волосы, костюм, галстук, носки и ботинки. Рубашка, естественно, была белая. Вернон Асса, невысокий, толстоватый, с пухлыми плечами, вероятно, только что вернулся из Флориды, где загорал, наверное, не меньше месяца, хотя, возможно, был просто смуглый от рождения. Вот ему пошел бы коричневый костюм, но Вернон Асса был весь в сером, не считая черных ботинок.