Восемнадцатый лев. Тайна затонувшей субмарины - Алексей Смирнов

– Сорен, кофе будешь? – в рубку поднялась жена. На руках у нее съежилась и скулила левретка. – Может, сменишь курс? Тоби тошнит от бортовой качки. Теперь-то уже все равно, куда плыть.

Дети давным-давно выросли, и Сара участвовала во всех экспедициях мужа, превратив бывший немецкий буксир в подобие их уютного домика в Сольне. Стены кают-компании обросли семейными фотографиями, стол покрывала вязаная льняная скатерть, у иллюминатора, схваченный бронзовым обручем, устроился горшок с фиалкой. Сара побоялась оставить хилое растение, с трудом пережившее зиму, на попечение соседей. Поначалу Сорен боролся с попытками жены превратить «Орион» в сухопутное гнездышко, но вскоре понял бесполезность своих усилий. Сара была хорошим матросом, даже в дизеле разбиралась, а кроме того, за сорок лет совместной жизни Сорен так привык к ней, что не мыслил себе заменить ее в море чужаком. Разве попросишь мужика помассировать тебе спину, разве пожалуешься, что опять прихватил геморрой?

– Не расстраивайся, – Сара подошла сзади и свободной рукой мягко обвила его шею. – В конце концов, в истории было много ошибок, которые приводили к большим победам. Вон, тот же Колумб… Искал Индию, а открыл Америку.

– Где она, наша Америка? – Сорен обреченно ткнул в экран монитора, куда выводилось изображение с парившей над дном сонарной «рыбки». – Видишь, сплошной песок. Только верблюдов не хватает.

– Что ты на него так злишься? Однажды он тебе здорово помог, – рассудительно заметила Сара. – Вспомни, если бы не песок, то не ты, а эти ребята из «Марин Эксплорер» нашли бы «Красного дракона».

– Там глубины были меньше. Метров двадцать. Волны свободно перемещали «барханы» на дне, – заметил Сорен. Напоминание о «Красном драконе», как всегда, подняло его настроение. Сара знала, как вернуть ему боевой дух. – Но все же ты права. «Юпитер» взорвался, как и «Дракон», а значит, целого остова нет, только отдельные бревна, остатки обшивки, пушки. Слой песка может все это покрывать десятилетиями, а потом, после шторма, рраз – и открылась коробочка. Да, мы тогда «Марин Эксплорер» хорошую пилюлю вставили. Ведь они над «Драконом» несколько раз проходили и даже с их-то оборудованием ничего не нашли. Песок тогда принял нашу сторону.

– Вот видишь, – подхватила Сара. – Уж если мы все равно здесь, давай попробуем пройти один из квадратов с глубинами до тридцати метров, вот здесь хотя бы. – Она показала на очерченное синим карандашом пространство на карте с многочисленными пометками. – У тебя ведь есть три свидетельства современников, что «Юпитер» взорвался тут. К тому же идти туда около часа, качка будет килевая, и Тоби придет в себя.

Сорен еще раз окинул взглядом карту, которую знал наизусть. За многие годы поисков он локализовал два десятка возможных районов гибели «Юпитера», отталкиваясь от дневниковых и летописных свидетельств, показаний рыбаков, тралы которых зацепились за что-то на дне, и собственных предположений.

Квадрат, предложенный Сарой, он никогда не обследовал, доверившись военным. Впрочем, все может быть. Песок и тут мог сыграть шутку.

– Они же там все перевернули в 36-м году, когда искали упавший самолет. Сонаров, конечно, у них тогда не было, но десяток кораблей с тралами – это тоже кое-что. Самолет ведь нашли, – не слишком уверенно возразил Сорен.

Внутренне он уже согласился с доводами жены: надо идти на один из участков с малыми глубинами, пусть и проверенный однажды. Слой песка в этих местах достигает двадцати метров, движущиеся подводные горы способны спрятать что угодно.

Вот только куда направить «Орион»? Туда, где он сам побывал однажды, или «в детскую песочницу», где все было просеяно военными? Решение подсказал деликатно поскуливавший на руках жены Тоби. Пусть хотя бы одному члену экипажа новый курс принесет радость! Сорен пожалел седого пса, уже двенадцать лет мужественно выдерживавшего приговор: судьба отдала его в руки хозяев, имевших странную привычку выгуливать питомца не по дорожкам возле дома, а по морской зыби. Штурвал слегка повернулся вправо – на квадрат, условно обозначенный как «упавший самолет, 1936». Болтанка сразу уменьшилась.

На новом участке поиска все повторилось. Блики, зыбь, подводная пустыня. Берега не было видно даже в бинокль с восьмикратным увеличением. А ведь любекский пастор Эразмус Штольц с парусника «Гавриил», команда которого участвовала в абордаже «Юпитера», писал в своем дневнике: «Гордый шведский корабль, своими немыслимыми размерами бросивший вызов самому Господу, окутался черным облаком взрыва, и в небо, точно запущенная стрела, улетела его фок-мачта. С того места, откуда я наблюдал за гибелью этого Голиафа, был виден шпиль церкви на острове Эланд, что невольно навело меня на мысли о знаке Господа нашего, покаравшего шведов за несправедливую и жестокую войну, начатую ими».

Восьмой разворот. «Орион», точно трактор, вспахивающий плугом поле, двинулся по новой полосе. Когда-то такие многочасовые унылые прочесывания дна, составляющие основную часть работы исследователя, занятого поисками затонувших кораблей, навсегда перечеркнули мечты Сорена о создании «династии». Ни сын, ни дочка, несколько раз побывавшие в семейных экспедициях, не вдохновились занятием родителей. Эрик стал физиком и уехал в Штаты, а Анна выучилась на дизайнера и перебралась в Лулео, поближе к саамам, традиции которых вдохновляли ее на создание коллекций одежды.

– Стоп машина! Малый назад! Стоп! – крикнул Сорен в переговорную латунную трубку: старый «Орион», построенный в 20-е годы, еще сохранил, несмотря на переоборудование, отдельные архаичные элементы конструкции, которыми капитан и его матрос очень гордились.

Машина «Ориона» отработала задний ход, вернув судно туда, где «рыбка» вывела на экран странную вытянутую тень на дне, не похожую на остов затонувшего судна.

– Корпус самолета, но без крыльев? – предположила Сара, поднявшаяся в рубку из трюма. Она неплохо разбиралась в сонарных изображениях, но подобных еще не встречала. – Крылья могли отвалиться при ударе о воду, но длина тени слишком велика, метров двадцать. Это не может быть наш «Юнкерс», который военные искали в 36-м, тем более что они утверждают, будто его подняли.

– Похоже на гражданский лайнер, но в этом квадрате после войны самолеты не падали, – Сорен сменил изображение на экране с черно-белого на цветное, увеличил его, развернул.

Тень на дне, без признаков надстроек, несмотря на все проведенные с ней манипуляции, понятнее не становилась.

– Придется нырнуть. Не волнуйся, тут всего 26 метров, ерунда даже для такого старикашки, как я, – Сорен сполз с насиженного шкиперского кресла на вращающейся тумбе, направляясь к трапу, ведущему вниз. Там, в отгороженном закутке кают-компании, хранились акваланги.

– Нет! – Сара, несмотря на полноту, проявила удивительное проворство, успев перегородить ему путь. – У тебя давление, тебе уже 62 года. Забыл, что врач сказал: нырять только с внуками в бассейне, не глубже семи метров.

– Внуков у нас еще нет, так что приговор ошибочный, – попытался отшутиться Сорен, однако увидев, что жена настроена решительно и не намерена расцеплять руки, которыми она обхватила поручни трапа, взял ее за талию и потянул на кожаный диванчик, стоявший в рубке.