Ее худший кошмар - Бренда Новак

Если она доберется до шоссе, возможно, ей удастся остановить проезжающую машину.

Подняв тяжелую, непослушную руку к горлу, она почувствовала собственную липкую кровь. Она лежала в луже крови. Но зияющий разрез на шее был не единственным увечьем. У нее явно сломана нога — конечность неестественно вывернута, так что сомневаться не приходится — и множество других, более мелких травм. Она видела всего лишь одним глазом и три дня ничего не ела, кроме всякой гадости, которую он запихивал ей в горло, упиваясь ее беспомощностью и унижением.

Разве у нее есть хотя бы половинка шанса?

Слишком поздно, решила она. Разве кто-то способен выжить после того, что ей пришлось вытерпеть? Не лучше ли использовать свои последние мгновения на земле, чтобы накорябать в грязи последнее сообщение, чтобы ее родные узнали, что ее убил Джаспер. По крайней мере тогда он понесет кару.

Но мысль о родителях вызвала в ней такую огромную тоску и жалость к ним — каково им будет, когда найдут ее истерзанное тело? — что она с великим усилием смогла принять сидячее положение. Когда же она не провалилась в очередной раз в беспамятство, то собралась с духом и, нащупав что-то твердое, схватилась за табурет Джаспера и кое-как поднялась на ноги.

И тогда снова вернулась боль. Почему она внезапно навалилась на нее из ниоткуда, она даже не успела понять. Но стоило ей выпрямиться, как все тело возопило в знак протеста. А когда она ступила ногой… о боже!

Она едва не потеряла сознание.

Сосредоточься! Держись! Гони боль прочь! Думай только об одном — что делать дальше!

Что означало — уйти оттуда, где были убиты ее подруги… куда он зазвал их, чтобы «поговорить наедине».

Ей было страшно. Вдруг Джаспер поймет, что хижина не сгорела, и вернется, чтобы проверить, так это или нет. Но если она хочет остаться в живых, ей нужно поторапливаться. Через пять минут или даже меньше ей может не хватить сил или присутствия духа.

Каждый шаг доставлял мучительную боль. Эвелин не имела понятия о том, как ей удалось проковылять через промокший от дождя лес. Она даже не была уверена, что движется в правильном направлении. И не важно, что она не меньше ста раз ходила по этой тропинке к хижине. Со всех сторон ее окружала зеленая листва, и все вокруг выглядело одинаково. Возможно, она ходила по кругу, но ей нужно двигаться, по-прежнему прилагать усилия. Она непременно должна найти кого-то, кто мог бы ей помочь.

Только выйдя на дорогу, она поняла, что достигла цели. И то лишь тогда, когда раздался звук автомобильного клаксона, предупреждая, что на нее несется какая-то машина. Ей посигналили, чтобы она убралась с дороги. Она же не могла сделать и шага, не смогла даже поднять руку, чтобы привлечь к себе внимание.

Она услышала, как взвизгнули тормоза, когда водитель свернул в сторону, чтобы не наехать на нее, услышала хруст гравия, когда машина остановилась. В следующий миг она рухнула на землю и, наверно, умерла бы прямо там, на пунктирной желтой линии, разделяющей две полосы дороги, если бы человек, который бежал к ней, не крикнул:

— Боже мой! Что с тобой случилось?

Двадцать лет спустя…

Он убьет ее, если сможет. Однажды он уже пробовал это сделать. Она не должна это забывать.

Бросив ручку на блокнот, который носила с собой, доктор Эвелин Тэлбот сунула пальцы под стекла очков и потерла глаза. Прошлой ночью она почти не спала. Ей снова приснился кошмарный сон.

— Плексиглас здесь установлен по конкретной причине, Хьюго. Он всегда будет между нами. И мы с вами знаем, почему.

Он явно рассчитывал услышать другой ответ. Нетерпение морщинами прорезало его красивое лицо с широким лбом и невинными на вид карими глазами, но он постарался не повышать голос. Более того, поступил с точностью до наоборот: понизил его до шепота.

— Я к вам даже пальцем не притронусь, клянусь! Я просто должен вам кое-что сказать. Перейдите на эту сторону, чтобы я мог кое-что шепнуть. Это займет всего минутку.

Чтобы схватить ее за горло или уложить в больницу, как это случилось, когда она впервые встретила его в Сан-Квентине, потребуется даже меньше минуты.

Вновь взяв ручку, она ответила размеренным тоном, который всегда приберегала для своих подопечных.

— Вы же знаете, что я не могу этого сделать. Так что скажите то, что вы хотите сказать, прямо здесь и сейчас. Мы занимаемся с вами уже две недели.

Он повернулся и посмотрел вверх, на камеру видеонаблюдения. Всякий раз, когда она встречалась с заключенным, сотрудник исправительного учреждения в одной из соседних комнат наблюдал за ходом процедуры по телевизору. Заключенные думали, что за ними следят лишь из соображений безопасности, но подобные беседы также записывались. Видеозапись давала ей возможность проанализировать мельчайшие детали телодвижений, что являлось, помимо манеры речи, главной целью ее исследований.

— Я не могу, — настаивал заключенный. — Не перед камерами. Если я это сделаю, я мертвец.

Кто-то убедил его. Эвелин ничуть в этом не сомневалась.

Хотя, учитывая умение подопечных лгать, она легко могла ошибаться. Не исключено, что он просто все придумал.

— Но кто может вам навредить? — Она наклонилась ближе. — И как?

Эвелин изучала личность Хьюго Эвански с тех самых пор, как три месяца назад, в ноябре, был наконец открыт Ганноверский дом. Он был одним из первых психопатов, переведенных сюда, и набрал 37 очков из 40 по так называемому доработанному опроснику Хэара для выявления психопатии. Однако если посмотреть на него или поговорить с ним, никому бы и в голову не пришло, что этот человек способен на убийство. С самого начала он казался Эвелин умным, покладистым и, главным образом, вежливым. Иногда он даже был готов ей помочь.

От этого ей было слегка не по себе, но будь у нее среди психопатов, изучать которых она приехала на Аляску, друг, им бы точно был Хьюго. Может, именно поэтому она была готова поверить ему, невзирая на то, что он совершил в прошлом, и то, что ей довелось пережить самой.

— Но я ведь был прав насчет Джимми, не так ли? — сказал он.

Полтора месяца назад он предупредил ее, что один заключенный собирается повеситься на простыни. Если бы не Хьюго, Джимми Уайз сейчас был бы мертв.

— Да, но вы не требовали, чтобы я рисковала жизнью, чтобы получить эту информацию.

— Потому что Джимми не угрожал мне!

— А кто вам угрожает сейчас?

Зажмурив глаза, он ударил лбом по стеклу. Эвелин ждала.

— Что я могу сделать? — спросил он после долгой паузы. — Как мне заставить вас поверить мне? Чтобы вы согласились поговорить со мной наедине?