Альв - Макс Мах

Геликоптер сел прямо на выстеленную гранитными плитами площадь перед Юридической школой, которую, к слову, заканчивал в свое время и сам Яков. Оттуда до парковых ворот — рукой подать, а вот по парку пришлось прогуляться. Преступление, о котором Суржин по-прежнему не хотел ничего говорить, — "Вы это, Яков Ильич, сами должны увидеть!" — произошло, как Яков и предполагал, где-то в лесном массиве. Сначала шли быстро, благо за несколько прошедших солнечных дней аллеи и дорожки в парке успели просохнуть. Потом пришлось свернуть на тропинку, с двух сторон от которой под деревьями по-прежнему лежал снег. Здесь было сыро и грязно, однако вскоре тропинка кончилась, и пришлось идти по истоптанной полицейскими целине — грязному месиву мокрой земли и подтаявшего снега.

— Это там, за деревьями!

— Там?

Яков прошел по следам между деревьев и вышел на поляну. Небо в этот день было ясное, солнце уже встало, так что "картина" получилась весьма живописная. Поляну все еще покрывал снег. Кое-где на нем остались следы тех, кто подходил к телам, но, в целом, если не считать двух дорожек копоти, снег был не тронут. Ну, и сами тела. Их было четверо: три женщины, одетые в какие-то замысловатые, окрашенные в яркие цвета платья, и мужчина в костюме бутылочного цвета.

— Место глухое, — констатировал Яков, осмотрев поляну. У него пока не было никаких идей по поводу того, что здесь произошло. Он и тела-то еще в подробностях не рассмотрел. Но впечатление такое, что здесь что-то "рвануло", и этих "всех" просто расшвыряло взрывной волной. Однако вот в чем загвоздка, кроме небольшой проплешины в центре поляны, откуда и должна была, по идее, распространяться ударная волна, и двух исходящих оттуда же полос копоти — черное на белом — никаких других следов взрыва не наблюдалось. Яков, как человек, активно поучаствовавший в трех войнах, такое не пропустил бы. Да и крови, которая должна была быть отчетливо видна на снегу, не было и в помине.

"Чем же таким их приложило?"

— Кто их обнаружил? — спросил он младшего коллегу. — Когда и с какой стати?

— Обнаружил их полицейский патруль, — объяснил Суржин. — Проходили ночью по аллее, тут и громыхнуло.

— Громыхнуло? — переспросил Яков. — То есть, был взрыв?

— Полицейские говорят, что скорее, похоже на гром. И еще, вроде, молния ударила. Вот они направление и засекли. Сначала в потемках нашли только одно тело. Вон ту девушку, — указал рукой адъюнкт на лежавшую неподалеку пшеничную блондинку. — Темно было, остальных не увидели. Один полицейский остался сторожить, другой побежал за подмогой. Пока суд да дело, рассвело. Как раз офицер прибыл, но, он как такое увидел, сразу же бросился звонить нам, а я как раз только что с дежурства сменился…

— Ладно, с этим понятно. Ты к ним подходил?

— Подходил. До меня, правда, уже натоптали немного, но, судя по всему, других следов там не было. Снег, по моим впечатлениям, был не тронут. Полицейские тоже клянутся…

— Что увидел? — Яков осматривать тела не спешил, еще успеется. Выяснял подробности, проводил рекогносцировку: медленно — градус за градусом — осматривал место преступления, если конечно поляна в мартовском лесу была именно местом преступления.

— Все молодые, — начал отчитываться адъюнкт. — Возраст, на мой взгляд, от двадцати до двадцати пяти лет, но никак не больше. Впрочем, и не меньше. Все лежат на спине, раскинув руки, словно, их отбросило взрывной волной. Видимых повреждений на телах и одежде нет. Нет ран. Нет крови. Одеты странно. Не по-нашему, но и на иностранцев не похожи. Может быть, с маскарада пришли? Но, тогда, непонятно, почему без пальто, и как они смогли пройти, не потревожив наст. Снега уже который день не было… Вот, собственно, и все. Да, вот еще что, у женщин на пальцах кольца недешевые, серьги с камешками в ушах, золотые браслеты… У мужчины — трость с серебряной инкрустацией и набалдашником из слоновой кости, перстень, заколка… Я что хочу сказать. Это не ограбление.

"От контузии они погибли что ли? Но что за взрыв? Где следы? И как, во имя всех святых, они сюда попали? С неба упали разве что… Сброшены с воздушного судна?"

— Ну, что ж, — вздохнул Яков. — Ты правильно сделал, что меня вызвал. Чувствую, заимели мы с этим делом геморрой. Ну, да ладно! Что сделано, то сделано! Зато скучно не будет. Как думаешь?

— Думаю, дело непростое, — согласился Суржин, — хотя и непонятно, имело ли здесь место преступление.

— А ты молодец, Иван Игнатьевич! — кивнул Яков. — Правильно мыслишь! Преступление или нет, это мы еще поглядим, но случай, по любому, нерядовой. Ладно! Ты здесь побудь, а я пойду посмотрю, что там, да как. И скажи полицейским, пусть не болтают! Если надо пугни политическим сыском!

Отдав "ценные указания", Яков пошел смотреть. Начал он с мужчины. Действительно молодой, светловолосый. Шапки нет. Волосы — светло-русые — растрепаны. Черты лица правильные. В левом ухе золотая серьга с крупным красным камнем.

"Красавчик!"

Одет странно. Во-первых, не по сезону. Во-вторых, не по-себерски: слишком ярко, да и стиль одежды вызывает вопросы. И, в-третьих… В-третьих, и в самом деле, словно, он, мужчина этот, с бала-маскарада пришел. Длиннополый камзол, сорочка с кружевным жабо и манжетами, — золотая заколка с камеей из черного оникса и такие же запонки, — бриджи, сапоги… Ну, черт его знает, что это за стиль. Может быть, вообще фантазия на какую-то высосанную из пальца тему. Но походило все это, насколько Яков помнил уроки истории, скорее на восемнадцатый век, чем на двадцатый. Бутылочного цвета ткань, серебряное шитье…

"Н-да… Красиво жить не запретишь! Надо бы Труту спросить, она в таких вещах разбирается…"

На правой руке у мужчины золотой перстень с черным камнем. Черный алмаз? На левой — золотое кольцо, но, по-видимому, не обручальное. Не тот палец.

И, разумеется, мужчина мертв. Ни крови, ни видимых травм, но, тем не менее, несомненный труп.

"Чем же тебя, парень, угробили?" — но это был риторический вопрос, поскольку мертвое тело, если и ответит, то уж точно не премьер-дознавателю Якову Ильичу Свеву, а кому-то из патологоанатомов Сыскного приказа. Где-то так.

От мужчины — двигаясь по широкой дуге справа-налево — Яков перешел к первой из трех женщин. Подошел, посмотрел и даже крякнул мысленно с досады. Удивительная красавица. Вот такое первое впечатление. И при детальном рассмотрении, мнение Якова тоже не изменилось — красавица! Но мертвая красавица, вот в чем дело. Якову это не понравилось, он предпочитал любоваться живыми девушками.

"Тэкс… — присел он рядом с женщиной. — Ткань…"

Вероятно, это был шелк, но не однотонный, а со сложным рисунком. Голубое платье, покрытое темно-синим и фиолетовым рисунком, золотое шитье, кружева. Открытый корсаж… Ну, очень открытый, если вы понимаете, о чем идет речь.

"Красивая грудь, — мимолетно отметил, Яков. — Тонкая талия… Плоский живот".

Он осторожно коснулся платья чуть ниже линии груди и не удивился, обнаружив, что под плотной тканью прощупывается твердый корсет.