Великий маг - Юрий Никитин

Рыцари, перезнакомившись, проскакали через лес, напугав работающихтам крестьян, долго неслись по ровной дороге на юг, к обеду завидели незнакомыйзамок и направили к нему коней. Я поглядывал на джезву, губы пересохли, надосделать перерывчик, и черт с ними, рыцарскими конями, что на самом деле могутскакать не больше сотни метров, чего обычно хватает, чтобы проломить оборонуврага, у меня несутся полным галопом уже несколько часов, даже не запарились,ведь читатели привыкли к современным скоростям автомобилей и поездов, имскрупулезные исторические точности только испортят удовольствие… древний мирдолжен быть таким, каким его представляют, а не каким был на самом деле.

Та-а-ак, вон впереди показался неизвестный замок, здесь длядинамики сюжета дам первую стычку… а пока что сделаю кофе и подумаю, какпокруче завернуть сюжет, чтобы тугой пружиной разворачивался до самого конца, апотом хр-р-рясь – дабл твист, совсем не тот конец, что ожидает читателезритель!

Звякнул телефон. Из-под стола донеслось недовольноеворчание, мой Барбос не любит звонков. Я бросил, не отрываясь от клавы:

– Голос!

Барбос смолчал, а телефон, как выдрессированный пес, сразуже подал голос громко и четко. Только вместо грубого «гав» я услышал красивыйженский:

– Это вы давали объявление о литагенте?

Я поколебался, был у меня такой миг, когда поддалсяслабости, забросил сдуру такой постинг в Инет, а там появляется мгновенно, едващелкнешь курсором, теперь же как-то неловко за нелепую мыслю.

– Ага, – ответил я вынужденно, – было такое.

– Пару недель тому, – прозвучал ее голос. – Яоставила работу в юридической фирме. А до этого работала редактором. Мнекажется, я могла бы попытаться.

Я осторожно встал, пересел к столику с телефоном. Взялтрубку, приглушив звук, так лучше слышны оттенки голоса собеседника, тембр,даже дыхание.

– Э-э, – сказал я, – э-э… ну тогдапопытайтесь. Вы где?

– В Центре, – донесся ее голос. – Напересечении Садового кольца и Баррикадной.

– Ага, – сказал я, – Там по одну сторонуулицы метро «Баррикадная», а по другую – «Краснопресненская». Ныряйте в метро…

Она прервала с легким смешком:

– Вряд ли моя машина пролезет через турникет. Да и поэскалатору растрясет…

– Ага, – сказал я с неловкостью, – простите,тогда вам проще записать мой адрес… Когда сможете?

– Да прямо сейчас, – ответила она. – Как вына это смотрите?

– Да, – промямлил я, – да, конечно…

Адрес я диктовал, тупо глядя в большой дисплей, тридцатьвосемь дюймов с зерном в ноль-ноль-девять, где очень красочно застыли пирующиев корчме рыцари. Ладно, пусть пируют, это придает чувственность сценам,сопереживаемость, читатели это любят. Но что-то следующий шаг не стучится визвилины. Эта литагент… черт, почему воображение рисует женщину с изумительнойчувственной фигурой, пышными волосами и весьма готовую к сексуальным контактам?

Идиот, хорошо ведь знаю, что на киностудиях переводят нарусский и озвучивают голливудских кинодив серые невзрачные мыши! А работникиздательства ну просто не может быть красивым, я их навидался за свою жизнь,это вообще не женщины, а просто собеседники. Обычно эрудированные, нораздраженные, даже желчные.

На градуснике за окном плюс тридцать пять. Полчаса назадвообще было за пятьдесят, но сейчас солнце ушло за дом напротив, термометрпоказывает только то, что и должен: температуру воздуха. Зато второй термометр,комнатный, с гордостью остановил красный столбик на отметке в двадцать четыре.У меня, к счастью, очень неплохой кондишен. Думаю, он себя окупил, в жару я быне вылезал из ванной.

Из моего окна дорогу видно до самого начала, там темнеетпамятник Ушакову. Я поймал себя на том, что начал посматривать на подъезжающиеавтомобили, стараясь угадать, на каком приедет эта женщина. Дорога малолюдная,на всем огромном отрезке, насколько хватает глаз, разом не больше двух-трех, ия успел подумать и на раздолбанные «Москвичи», и на всевозможные «Лады», и дажена крутые «Мерсы» и джипы с затемненными стеклами, но когда вдали показалсясеребристый «Опель», сердце стукнуло и сказало: все фигня, вот здесь она,точно.

«Опель» едва не проехал мимо, но в последний моментпритормозил, круто свернул. Я с замиранием сердца наблюдал, как он внерешительности подъезжает к дому. Похоже, водитель присматривается к номеруподъезда, а их пишут всегда почему-то очень мелко.

Ага, припарковался, дверца водителя приоткрылась, оттудавыдвинулась голая нога. Очень длинная, даже отсюда видно, что формаизумительная… Огненным цветком огромная копна волос, из машины встала молодая иочень эффектная женщина, почти раздетая, то есть в крохотных оранжевых шортикахи в так называемом топе. Раньше, как я понимаю, это называлось просто лифчиком.Топ насыщенного красного цвета, а женщина вообще дочь Монтесумы – краснокожаяот плотного морского загара.

Она сделала характерный жест брелком с ключами. Дверцызахлопнулись, система сигнализации приняла команду, а длинные ноги красиво ичувственно понесли женщину к подъезду. Неспешно, несуетливо, как на подиуме,давая возможность окружающему миру оценить ее, жемчужину.

Я сделал шажок от окна. Сзади оскорблено взвизгнул Барбос.

– Извини, – сказал я искренне. – На лапу?..Но тебе нечего глазеть на баб-с.

Барбос отступил, смотрел на меня обвиняюще. Я развел руками.

– Это не долго, – сказал я ему. – Щаспоговорим, не сойдемся, она уйдет. Что я за дурак, не было литагента – плохожили? А что делать с молодой красивой дурой, у которой даже автомобиль лучше,чем у меня?

Я оглядел себя, вытер о бедра потные ладони. В этот моментзвякнул домофон. Я выждал несколько секунд, нельзя же показать, что дежурювозле, снял трубку.

– Алло?

– Здравствуйте, – донесся тот же мягкий зовущийголос, – меня зовут Кристина, я – литагент.

– Открываю, – ответил я обреченно и нажал кнопку.

Я стоял у двери и смотрел в глазок. Двери лифта открылись,она ступила на шаг вперед, быстро пробежала взглядам по номерам квартир, пошлак моей двери. Я отошел на цыпочках, дождался звонка, но все равно вздрогнул,крикнул «Иду!» и пошел обратно, громко топая.

Замок щелкнул, я отворил дверь и на мгновение застыл, ненаходя слов. Эта женщина еще красивее, чем рассмотрел с балкона, в самом делекрасива, вызывающе и напористо, но как-то нехорошо красива, чересчур. Такимиизображают в кино любовниц миллионеров, хищных и беспринципных. Да что тамизображают, я сам всегда беру именно такие штампованные образы и всобачиваю их либов подруги злодеев, самых главных, ессно, либо, идя навстречу пожеланиямфеминисток, делаю ее главной героиней, понятно, руководительницей какого-нибудьпреступного синдиката.