Университет - Бентли Литтл

– Потом я вернусь. Мне кажется, что мне надо какое-то время на…

– Если ты остановишься сейчас, то уже никогда не вернешься. Вспомни отца. Ты что, думаешь, целью всей его жизни было стать механиком? Ты что, думаешь, он не хотел заняться чем-то еще? Но у него не было шансов. А у тебя они есть. Образование даст тебе возможность выбора, возможность стать тем, кем ты хочешь, а не тем, кем будешь вынужден стать под давлением обстоятельств. Ты сможешь выбирать профессию, а не хвататься за то, что подвернется под руку.

– Знаю, ма. Я просто…

– Что «просто»?

Джим отвернулся, не в силах ответить и не в силах встретиться с ней глазами. Он вдруг понял, что она разозлилась. Действительно разозлилась. Больше даже, чем тогда, когда он, сдавая задом, врезался в какой-то пикап и повредил ее «Бьюик». Это было давно, когда он еще учился в школе. До сего момента Джим даже не задумывался о том, насколько ма рассчитывала на его высшее образование и как много оно для нее значило. Она с ним об этом никогда не говорила, а ему это и в голову не приходило; но сейчас он понял, насколько она гордилась его успехами, и это, даже в нынешней ситуации, согрело его. И заставило почувствовать стыд за то, что он решил соскочить.

Но как объяснить ей это… это ощущение ужаса, это тяжелое, безымянное чувство, переполнявшее его? Он и себе-то его объяснить не мог. И тут на ум ему пришел Хови. Друг обещал приехать в Аризону на целую неделю, но отменил поездку в самый последний момент. Потом было несколько телефонных разговоров и коротких открыток, но не видел он Хови с самого мая.

И это его беспокоило.

Наверное, вот что было основной причиной.

И в то же время Джим знал, что ма права. Бросить все сейчас – глупо и безответственно. Это была бы пощечина памяти об отце.

Кроме того, хотя это и звучало избито и заезженно, Джим знал, что образование – его билет в лучшую жизнь; и, несмотря на свои чувства и рассуждения, он не мог бросить колледж – так же, как и совершить самоубийство.

Но возвращаться в колледж все-таки не хотел.

– Так я тебя слушаю, – раздался требовательный голос матери.

– Вкусно. – Он попытался улыбнуться.

– Джим?

– Я пошутил. – Он вздохнул. – Это была шутка. Прости.

– Но ты же сказал, что это не шутка.

– Нет, шутка.

Ма пристально посмотрела на него. Джим понял: она понимает, что он врет. Но, к счастью, мать решила не продолжать. Взяв тарелку, она вернулась к еде, попросив:

– Переключи программу. Сейчас начнется «Развлечения сегодня вечером»[4].

Голос ее был бесцветным, и в нем все еще слышалась злость, но Джим знал, что больше она об этом не заговорит.

Фэйт[5] Пуллен направила свой «Фольксваген» чуть левее, чтобы дать больше места бездомной женщине с магазинной тележкой, перебиравшейся через канаву. Левое переднее колесо «жука» попало в глубокую колею, и машину мгновенно отбросило в соседний ряд – рулевое колесо дернулось так резко и с такой силой, что ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы выровнять «Фольксваген». Раздался громкий и долгий сигнал ехавшей сзади машины, и, посмотрев в заднее зеркало, она увидела красный автомобиль с очень низкой посадкой и тонированными стеклами, объезжавший ее справа. Фэйт притормозила, надеясь, что машина ее обгонит, и с облегчением вздохнула, увидев, как та свернула с Семнадцатой и направилась направо, в сторону Гранд.

Включив поворотник, она вернулась в правый ряд.

Наступили сумерки; прямо перед ней, над домами и строениями, висел оранжевый солнечный шар, чья обычная яркость была ослаблена смогом, накрывшим Южную Калифорнию. Фэйт взглянула на солнце и тут же отвела глаза. Она так и не выяснила, безопасно ли смотреть на солнце таким образом. Людей предупреждают, что не стоит смотреть на него во время затмений, хотя оно и выглядит вполне безопасно. А сейчас разве не то же самое? Фэйт сомневалась в этом, но продолжала бросать быстрые взгляды на затянутый смогом шар, снедаемая любопытством и в то же время боящаяся испортить глаза.

Казалось, что красный сигнал светофора на Мейн будет длиться до бесконечности. Потом Фэйт проехала мимо мясной лавки Бада, полноразмерное чучело оленя на крыше которой сейчас превратилось в неуклюжий силуэт. Миновав еще несколько кварталов, оказалась на перекрестке, на котором в прошлом году из проезжавшей машины застрелили Хулио.

После этого Фэйт повернула налево. Теперь, когда она больше не ехала на восток, навстречу солнцу, узкая улица, ведущая в ее район, стала значительно темнее. Фэйт взглянула на часы «Свотч», висевшие на зеркале. Половина седьмого. Половина седьмого, а солнце уже садится…

Отлично.

Она не могла дождаться, когда закончится это лето.

Она не могла дождаться, когда сможет выбраться из этой дыры.

Подъезжая к дому, девушка притормозила. Она ждала начала учебы, но уже не с таким нетерпением, как ждала его последние два года в неполном колледже[6]. Наверное, потому, что ощущала себя немного испуганной. Школу Фэйт закончила без всяких усилий, но в школу ходили все – и практически все ее успешно закончили. В колледже было чуть посложнее, но, в общем-то, ничего страшного.

Теперь же она перешла на другой уровень.

Университет, в котором ей предстоит учиться четыре года.

Она благополучно выжила в колледже – этом буфере между высшей лигой и всеми остальными, – но сейчас ей предстояло войти в башню из слоновой кости, вступить в ряды избранных, и, хотя она ни за что никому в этом не признается, перспектива ее пугала. А ведь она знала, что бояться нечего. В средней школе учеба давалась ей легко, но она хорошо помнила, как предки предупреждали ее, что в выпускных классах все будет гораздо труднее. Однако этого не случилось. Потом ма то же самое говорила ей про колледж. И опять ошиблась.

Правда, ее оценок не хватило для того, чтобы получить стипендию, и это, по всей видимости, было причиной ее страха перед университетом.

Но если Брук Шилдс[7] смогла закончить Принстон[8], то она, Фэйт, наверняка пробьется в университете Бреи.

Подъехав к дому, Фэйт с радостью увидела, что машины матери нет на месте. Она вышла из «жука», перебирая связку ключей до тех пор, пока не нашла ключ от входной двери.