Тень Аламута - Андрей Басирин

О нет, бароны не бунтовали. Но Мелисанда чувствовала, что им всё равно, кто на троне. Балдуин Де Бург? Хорошо. Евстахий Гранье вместе с Гильомом де Бюром? Прекрасно! Кто бы ни правил в Иерусалиме, им все по нраву.

Это равнодушие принцессу бесило. Быстро же они всё позабыли, года не прошло. В первые месяцы после поражения Балдуина город бурлил от горя. Рыцари кричали, обвиняя друг друга в трусости. Призывая идти на север отбивать короля. Постепенно крики стихли. Некоторое оживление произошло, когда граф Жослен бежал из тюрьмы. Все ждали: вот-вот случится чудо. Светлый рыцарь Жослен, граф Кутерьма спасет Балдуина. Черта с два! Месяцы шли, а чудо всё не происходило.

Девушка закусила губу. Она сама пробьется на север, в проклятый Халеб. Мимо Дамаска, где правит нечестивый сарацинский халиф, мимо Хамы и Шейзара. В засушливых степях она разыщет Жослена, и тот склонится перед дочерью своего короля. Потом можно будет попросить помощи антиохийцев. Войск для похода к Халебу, конечно же, не хватит, но лиха беда начало. Послать гонцов к князю Боэмунду, к Понсу Триполитанскому…

Мелисанда замечталась и не заметила, как вернулся Гуго.

— Ну вот, Ваше Высочество. Оружие я спрятал. Можно возвращаться в Иерусалим.

Дистанцию Гуго чувствовал прекрасно. Во время тренировки принцесса была для него «Мелис», «Мелька» и «ну ты дура, что ли?». Но едва щиты и мечи отправлялись в тайник, Мелисанда превращалась в «Ваше Высочество».

— Подожди. Я умоюсь.

Туника насквозь вымокла от пота, а возвращаться в таком виде неразумно. Любой встречный задастся вопросом: «Чем это занималась принцесса, что вспотела, как лошадь?» Девушка спустилась к Кедронскому ручью и принялась умываться.

Кедронская вода обожгла холодом так, что прервалось дыхание. Мелисанда присела на корточки и занялась волосами. Незаметно оглянулась. Так и есть: над пригорком мелькнул рыжий чуб. Следит. Если Гуго хочет быть незаметным, ему стоит постричься налысо. Она помахала оруженосцу рукой.

Бедняга. Она — будущая королева. А он кто? Полунищий оруженосец, сирота. Надеется, что ему Яффу отдадут, отцовские владения… Ага, как же! У Гильома де Бюра попробуй вырви. Старый коннетабль за свое держится крепко, а за чужое — и подавно.

Мелисанда спрятала гребешок. Поднялась, крикнула Гуго:

— Эй, рыжик! Заснул, что ли? Возвращаемся. — Оруженосец спустился по камням. Уши его алели от смущения.

— Давай быстрее, — позвала принцесса. — Меня могут хватиться, да и тебя граф будет искать.

Гуго кивнул, и они ускорили шаг. Мальчишка прибыл в Иерусалим в прошлом году. До того он жил в Апулии, постигая рыцарские науки, а привела его в стольный град весть о смерти отца, барона де Пюизе. Гуго рассчитывал заявить права на наследство. Но надеждам его не суждено было сбыться: на Яффу — отцовский фьеф — уже наложил лапу коннетабль Гильом де Бюр.

Но нет худа без добра. Печальная история юноши растрогала Мелисанду, она поговорила с де Бюром, и он взял юношу оруженосцем. Отказать принцессе старый рыцарь не смог, а Мелисанда убила сразу двух зайцев: устроила судьбу Гуго и обзавелась преданным шпионом.

А это было ой как необходимо.

После той злосчастной битвы, в которой эмир Балак захватил короля, дела иерусалимские усложнились. Регентство над городом поделили между собой сенешаль Евстахий Гранье и коннетабль Гильом де Бюр. Оставшись без мужа, королева Морафия повредилась рассудком и принялась чудесить. Она измывалась над слугами, простолюдинов казнила за малейшую провинность. Дворец стал неуютным местом. Сестры Мелисанды — принцессы Алиса, Годьерна и Иветта — ходили тише воды ниже травы. Любой неосторожный поступок мог привлечь внимание матери.

Стена над Золотыми воротами украсилась комками гнилой плоти: Морафия приказывала вывешивать отрубленные головы на всеобщее обозрение. С каждым днем голов становилось всё больше. Садовник, конюх, две горничные… Рыцарей эти нововведения возмущали. Рубить мечом следовало людей знатных, прочим же полагалась веревка. Своим самодурством королева ущемляла исконные права вассалов.

Мелисанда и Гуго прошли мимо Соломонова храма, свернули к Аль-Аксе. Место это Мелисанда не любила. При взятии Иерусалима мечеть разнесли чуть ли не по камешку, и Балдуину де Бургу пришлось вызвать мастеров из Константинополя, чтобы восстановить ее. Работы шли ни шатко ни валко. Принцесса подозревала, что господин коннетабль на строительстве хорошо обогатился, ведь Гильом де Бюр, рыцарь по рождению, обладал душой ростовщика.

«Ничего. Это я ему тоже припомню», — который раз подумала она.

В дворцовый сад пришлось пробираться секретным путем, в обход главных ворот. Таких троп Мелисанда знала две. Еще ребенком она облазила все закоулки дворца, а о многих ее тайных местечках сестры даже и не подозревали.

Мартовский сад представлял собой жалкое зрелище: голые ветви деревьев, кое-где островки травы. Разоренные после казни садовника клумбы. Гефсимания куда лучше: там хоть свобода.

— Мелис! — Гуго схватил принцессу за руку. Мелисанда обернулась:

— Что, Гуго?

— Тс-с!

Юноша прижал палец к губам, указал глазами на аллею. Мелисанда проследила его взгляд. По дорожке кто-то шел.

— …дела Тира. Но что с того?..

Девушка узнала голос матери. Тихо, как мышка, опустилась она на корточки и потянула за собой оруженосца:

— Сюда!

Дорожка вела к полуразвалившемуся гроту. Летом пещера скрывалась в зарослях плюща, сейчас же чернела оскаленным росомашьим зевом, пугая болтающихся по саду зевак. Мелисанда юркнула во мрак, Гуго неуклюже протиснулся следом.

— Пригнись, — прошептала принцесса. — Твой чуб за лигу видно.

— Э…

— Тихо, говорю!

Шаги приближались. Зная пристрастие Морафии к пышным туалетам, Мелисанда была уверена, что лазить по колючим кустам королева не станет. Грот восстанавливали вот уж два года, и тянуться это могло до бесконечности. Денег в казне постоянно не хватало. Прошлым летом Мелисанда обрушила на дорожку несколько камней, так что подобраться к ее убежищу стало почти невозможно.

— …свою мошну любит пуще всяких шлюх, Ваше Величество.

— Об этом я наслышана, сир Гильом. Признаться, я ожидала большего.

— Чего же, Ваше Величество? Иногда мне кажется, что я обзавелся дюжиной теней. Сир Гранье, старый хорек, подозрительно осведомлен о моих делах. Я не удивлюсь, моя королева, если одним прекрасным вечером найду в своей спальне его шпиона.

— Или шпионку? — Морафия нахмурилась. — Берегитесь, сир де Бюр! Измены я не потерплю.

— Лучше изменить Иерусалиму, чем вам, моя прелестная повелительница.

Мелисанда закусила губу. Хорошенькое дело! Пока король в плену, королева крутит романы. И с кем? С регентом! С Гильомом де Бюром! Он же страшный. Рожа как у овцы, и вообще…