Солнечные пятна - Тори Ру

Появление Ви ознаменовалось еще одним чудом — с того дня мама не пила. В «Полюсе» завелась еда, в шкафу — два новых девчачьих свитера, в дневнике на нужной строчке — родительская подпись. Мама устроилась на работу, исправно трудилась в две смены и даже обещала порадовать меня новогодним подарком. Порадовала.

В тот день в школе подводили итоги первого полугодия — в журнале напротив моей горемычной фамилии в ряд выстроились пятерки. Ученики старательно отмывали исписанные их матами парты, а я радостно неслась домой мимо витрин, в которых весело подмигивали гирлянды.

Домофон в сотый раз пропел и стих. Никто не отвечал. Холодно темнели окна на третьем. Я села на ту скамейку, где когда-то сидела Мальвина, и так же отрешенно уставилась вдаль. Мне хотелось сохранить безучастность, хотя мороз крепчал, а кроссовки брата и его осенняя ветровка не грели. Вскоре онемели пальцы ног, руки, а джинсы прилипли к коленям. Безучастность действительно пришла — я закрыла глаза и заснула.

— Эй, мальчик! — прозвенел чей-то голос. — Что с тобой? Ты откуда? Как тебя зовут?

— Таня… — еле слышно ответила я и заметила удивление в широко распахнутых карих глазах, густо подведенных черным карандашом.

Это был мой первый визит в квартиру номер тринадцать — и далеко не последний.

Меня потрясло, что ремонт смог преобразить квартиру с такой же как у нас планировкой в просторные светлые апартаменты. Удивила и тетя Анжела, ставившая ударение в своем имени на первом слоге — на вид ей было не больше двадцати пяти.

А дальше потрясения посыпались как из рога изобилия: комната Вики, увешанная плакатами, коллекция Барби на полках, сувениры, открытки и фотографии со всего света, груда яркой одежды на кровати, Jane Air[1], орущие из телика свой хит «Hello»…

С тех пор мы постоянно тусовались вместе — я почти не застала мамин запой, потому что каждый день после школы мчалась в квартиру этажом выше.

Ви обожала канал А-One, а у меня не было кабельного. Она сооружала немыслимые прически, а мой «горшок» не позволял этого сделать. Ви была очень яркой — я же носила уродливые вещи брата.

Однажды Ви накрасила меня и подвела к зеркалу, и я задохнулась от восторга, неверия и растерянности. Но вовремя поняла, что рядом с Ви даже я могу стать красивой.

С ней всегда было весело: я никогда не знала, что меня ожидает вечером. Будем ли мы красить ногти черным лаком и примерять у зеркала ее вещи, или она сотворит что-то мегакрутое из старых вещей тети Анжелы и использует меня в качестве модели? Или, выпив вишневого «Блейзера», станет царапать в ванной руки тупым лезвием и плакать — или же мы сорвем голоса, завывая «сентябрь горит»[2] и заливаясь хохотом…

Однажды Ви вручила мне ножницы и велела укоротить волосы на ее голубой макушке. Немного фантазии — и, к моему удивлению, вышла прикольная прическа. Так Ви предопределила мою судьбу на ближайший год: после девятого класса, несмотря на отличные результаты ГИА, я подала документы в профлицей, где отучилась уже целый курс на стилиста-парикмахера.

Ви мечтала о необычном, она витала там, откуда ко мне прилетали стихи. В ней всегда было что-то непостижимое, неуловимое — то, что притягивало и одновременно резало, как острое лезвие.

Отсутствие родительской любви сблизило нас: однажды Ви призналась, что после развода отец не интересуется ее жизнью. Эта боль не отпускала ее, я видела — и страдала вместе с ней.

Без Ви я бы не стала такой, какая есть.

Разве могло быть иначе? Ведь она — настоящее Солнце.

* * *

Хлопнув трухлявой грязной дверью, шаркаю по лестнице наверх, попутно обнюхивая рукав черного платья Ви, которое идеально мне подошло. На мгновение моя вечная блаженная улыбка слетела с лица — впитавшиеся в ткань запахи алкоголя ударили в нос.

Ви встречает меня бурным, свойственным только ей восторгом, хватает за руку и тащит за собой в комнату — я едва успеваю поздороваться с тетей Анжелой, склонившейся над модным журналом.

Ви теперь не носит яркий макияж, а синяя краска давно смылась с золотых локонов. Ее огромные карие глаза сияют так, что впору зажмуриться — и вот я уже снова улыбаюсь.

— Что за вопли? Увидела живьем кого-то из этих? — Я указываю на оклеенные плакатами стены. — Или во всем виноват твой Че?

— Господи, Темка тут вообще ни при чем! — Ви картинно вздыхает. — Радость меня переполняет оттого, что мама наконец разрешила мне уехать из этой грязной дыры!

— Что?

Ноги слабеют. Я осторожно опускаюсь на край кровати.

— Ты же помнишь, я отправила документы в несколько универов? Так вот, меня приняли на дизайн, и завтра я уезжаю.

— Но это же в тысячах километров отсюда! — На моих глазах идеальный мир теряет позолоту, тускнеет и съеживается. — Как ты будешь там жить?

— У папы сейчас бизнес в этом городе.

Ви осекается, резко поворачивается к шкафу и раскрывает зеркальные створки. Она хватает платья, юбки, блузки и сваливает их горой на кровать.

Мой талисман, моя удача, проводница в сказку — и уезжает. Она бросает меня. Я и предположить не могла, что это так скоро случится.

— Ви, а как же я? — шепчу онемевшими губами.

Чертов мир разрушается по кирпичику, но Ви будто не слышит и опустошает шкаф.

— Ви! — ору я. — А как же Че?!

И тут же затыкаюсь — я не должна повышать на нее голос.

Она поворачивается ко мне и на секунду застывает, делает шаг навстречу, прикладывает к моим плечам очередное красивое платье и вдруг улыбается:

— Вот. Это тебе. Это все — тебе. — Она кивает на гору одежды, выросшую на кровати.

Мы смотрим друг на друга. Солнце и луна, свет и тьма, сила и слабость.

Я отвожу глаза первой и отступаю.

— Да не надо мне этого, Ви. Я пойду.

— Забирай! Тебе это нужно! — настаивает она, голос звенит.

— Обойдусь без твоего тряпья! Отвали! — рявкаю я и выбегаю из комнаты.

— Нет, ты его заберешь! — визжит Ви мне вслед.

Мир рухнул, пыль взвилась в воздух и оседает мне на плечи, лицо, забивается в легкие…

Я грохочу по гулким ступеням, пинаю дверь, пролетаю мимо напуганного Вали в комнату и закрываюсь на шпингалет.

— Вот ты снова на своем месте, Танька. — Залезаю на подоконник и прижимаюсь лбом к прохладному стеклу. — Как ты там говорила? В твоей жизни все скоро наладится? Найдется и еще кто-то хороший? Обломись! Ты потеряешь всех!