Няня по контракту - Ева Ночь

Дмитрий

Ноги у неё разъезжались, как у новорождённого жеребёнка, но узнал я её по непокорным кудрям, что живописно рассыпались по плечам. Цвет спелой пшеницы. Натуральная блондинка. Золотая девочка. Всё такая же, как и десять лет назад.

— Варикова, ты, что ли? — первое, что хотел спросить. Глазам своим я не доверял. А потом на меня накатило. Накрыло волной воспоминаний. За миг проскакали зигзагом и чуть череп не снесли фрагменты прошлого. Какого хрена она припёрлась?

В тот момент я даже мысли не допустил, что она не знала, куда шла.

И тогда я понял: вот он, мой звёздный час. Поиграть на нервах Анька пришла, чтобы меня лицезреть, или ей действительно так нужна работа, что она в няньки подалась, — не важно. Я возьму её, а потом отыграюсь. Отомщу.

И то, как я на неё реагировал, как бурлило у меня внутри, бесило неимоверно. Я готов был выпрыгнуть из кресла, вылезти из собственной шкуры, сигануть в окно — головой вниз. И это понимание пронзило, словно молния.

Жизнь была размерена и скучна, тянулась, как плохой фильм, зарастала паутиной будней, покрывалась плесенью. До тех пор, пока Варикова не влетела в мой кабинет.

— Здесь какая-то ошибка, — проблеяла Анька. В глазах у неё ужас и паника.

Сама ты ошибка. Стихийное бедствие. Головная боль и чертовка с рогами. Я смотрел на её рот, и всякие непотребства в голову лезли. Чего уж: представлял Варикову в разных позах, не совсем одетую. Я слишком хорошо помню, как она стонет в экстазе. Совершенно невероятная горячая штучка. И за это я сам на себя тоже злился. Мозг услужливо подсовывал мне неоспоримые факты: десять лет назад она меня бросила. Вильнула хвостом и ушла, не объяснившись.

И вот всплыла внезапно, как вражеская подводная лодка в степях моих воспоминаний, и я повелся, как пацан. Кстати о пацанах: если кто и способен отомстить за отца, так это мои сыновья. Вариковой понравится. Я уверен. Она оценит всю щедрость моей души и предложения, от которого невозможно отказаться.

— Какая ошибка? — холодно интересуюсь я. Слишком уж она струхнула, мне даже её жаль немного стало.

— Кажется, я не на то собеседование попала, — горестно вздыхает она и ломает свои божественно прекрасные брови.

— А на какое собеседование ты шла, Варикова? — спрашиваю, понимая, что сейчас она улизнёт. Махнёт хвостом — и только я её и видел.

Она замирает. Хватает ртом воздух. Пялится, словно у меня за секунду рога и копыта выросли, а сам я покрылся шерстью до пола. Она что, думала, я её не узнал? Вот чёрт. Знал бы её мысли, продолжил бы «выкать» и строить из себя жертву времени, у которой память отшибло напрочь. Как в плохих мелодрамах.

— Узнал? — всё же уточняет она, приобретая нормальный вид. Умеет она быстро себя в руки брать. Приятно это видеть.

— Тебя невозможно не узнать, Ань, — я не вздыхаю, не превращаюсь в нормального мужика. Всё так же замораживаю её — деревянный шарнирный босс. — Итак, какое собеседование? — поворачиваю русло нашей беседы в нужном мне направлении.

— Руководитель маркетингового отдела, — а Варикова вздыхает. — Собеседование на десять.

— А! — щелкаю я пальцами, чувствуя одновременно злорадство и облегчение. — Так ты уже опоздала. А кто опоздал — тот не успел.

Смотрю ей прямо в глаза. Холодно. Расчётливо. Мне позарез нужна няня. И, чёрт побери, я хочу на это место Варикову! Её и никого другого. Самодур я или где?

Анна

Его слова подобны взрыву гранаты, у которой и чеку выдернуть не успели, а она всё равно бабахнула. Что значит опоздала?! И по своей ли вине? Я сюда не стремилась, между прочим!

— Произошла чудовищная ошибка, — зловеще цежу я слова, стараясь не заорать, не бегать по стенам и не грохнуть напольную вазу, что уныло стоит в углу и собирает пыль и паутину каким-то засохшим гербарием, что воткнут в неё сто миллионов лет назад. Эпическое уродство. Пылесборник. Ода дурному вкусу и неряхе-уборщице. — Твоя помощница или секретарша — понятия не имею, кто она, — насильно меня сюда впихнула.

Иванов приподнимает брови, на губах его блуждает улыбка.

— Критика принята. Васнецова получит выговор и лишится премии.

Я тут же остываю. Зачем так сурово-то? Тем более, что это не решит моей проблемы.

— Достаточно будет, чтобы меня всё же выслушали. Рассмотрели мою кандидатуру. Тебе ведь не всё равно, кто будет руководить отделом?

— И ты считаешь, что лучше тебя кандидатуры не найти? — наклоняет голову набок Иванов.

Мне бы уверенности побольше и наглости, но я мешкаю, и тогда…

— Давай поставим точки над «і», — произносит этот заносчивый сноб, поправляя запонки. — Тебе нужна работа?

— Д-да, — снова заикаюсь я. Столько стрессов… Дар речи потерять можно. — Но…

— Ты пришла на собеседование? — сверлит тяжёлым взглядом.

— Да, но… — пытаюсь ещё раз донести до него, что это ошибка и я попала к нему по недоразумению.

— Ты меня впечатлила своими деловыми и душевными качествами, няня номер восемь. У тебя есть шикарная возможность показать, какова ты в деле, а не на словах.

— Но мне нужно было быть на собеседовании на должность руководителя отдела продаж! — выкрикнула я в отчаянии. Он что, глухой?! Не слышит и не понимает?

— А мне нужна няня, — хлопнул он рукой по столу, одним движением разрушая все мои надежды и мечты. — Впрочем, я тебя не держу. Беги, спеши, пытайся. А когда у тебя ничего не получится, мы вернёмся к нашему разговору.

Я стискиваю зубы. Если б могла, я бы одним взглядом поджарила и кресло, и сидящего в нём Иванова.

Он меня плохо знает. Возьму — и пойду.

— Если я тебя так впечатлила, ты бы постарался исправить косяк своей подчинённой и заполучить меня. Не могу сказать, что я лучшая, хотя, возможно, это так и есть.

С этими словами я разворачиваюсь и ухожу. Стараюсь не очень сильно вдавливать каблуки в пол, иначе он поймёт, как я зла и какие бури во мне бушуют.

— Ань? — догоняет меня Димкин голос. Я притормаживаю, но не оборачиваюсь. У него совесть проснулась? — Сколько получает руководитель отдела продаж?

Я молчу. Дурацкий вопрос. Он директор компании. И прекрасно знает хотя бы приблизительные цифры. Это что, провокация? Проверка, насколько я в курсе дела? Так я в курсе, конечно же. Ведь я мечтала получить это место!

— Я дам больше. Подумай, — припечатывает он меня жёстко.

Да пошёл ты! Встряхиваю кудрями и выхожу из кабинета. Закрываю за собой дверь. Аккуратно. Это тренировка на стрессоустойчивость. Потому что больше всего на свете хочу грохнуть дверью так, чтобы она с петель слетела. Чтобы штукатурка посыпалась. Чтобы пол в директорском кабинете провалился, а вместе с ним летел с семнадцатого этажа на первый Дмитрий Иванов. И это его я любила когда-то до потери пульса?