Преступление победителя - Мари Руткоски

— Нравится десерт?

— Да.

— Тогда обязательно все съешь.

Но как же доесть это облако сливок, если вилка продолжит таять? И десерт, и разговор — все это игра. Император хочет посмотреть, как она сыграет эту партию.

— Я полагаю, свадьбу можно устроить в конце месяца, — предложил он.

Кестрель положила в рот еще сливок. Зубцы окончательно растаяли, и вилка теперь больше напоминала ложку.

— Свадьба зимой? А как же цветы?

— Тебе они не нужны.

— Если вам известно, что юные леди любят сладкое, то, должно быть, понимаете, что они обожают и цветы.

— Значит, ты хочешь, чтобы свадьба состоялась весной?

Кестрель пожала плечами:

— Лучше всего летом.

— К счастью, у меня есть теплицы. Даже зимой нам хватит цветов, чтобы усыпать лепестками пол в Большом зале.

Кестрель молча продолжила есть. Вилка превратилась в плоскую палочку.

— Разве что тебе просто хочется отложить свадьбу, — добавил император.

— Я забочусь о гостях. Империя огромная, люди съедутся со всех концов страны. Путешествовать зимой тяжело, да и весной немногим лучше: постоянные дожди, на дорогах грязь…

Император откинулся на спинку стула и посмотрел на Кестрель с улыбкой.

— К тому же, — продолжила она, — не хотелось бы упускать такую уникальную возможность. Вы же знаете, аристократы на все готовы, лишь бы получить лучшие места на свадебном пиру. Они выполнят любую просьбу, поделятся сведениями или золотом. Империя, забыв о других проблемах, будет гадать, какое мне сошьют платье и какую музыку выберут для церемонии. Все забудут о непопулярном решении, которое вам пришлось принять. На вашем месте я бы постаралась как можно дольше тянуть со свадьбой и извлечь максимум выгоды в период от помолвки до свадьбы.

Император рассмеялся.

— Ах, Кестрель! Из тебя выйдет чудесная императрица. — Он поднял бокал. — За ваш счастливый союз, который будет заключен в первый летний день!

Кестрель пришлось бы выпить за это, если бы в это мгновение в столовую не вошел принц Верекс. Он замер в дверях, и в его глазах сначала отразилось удивление, а потом — обида и гнев.

— Ты опоздал, — произнес император.

— Неправда. — Верекс сжал кулаки.

— Вот Кестрель пришла вовремя. А ты почему не смог?

— Потому что ты назвал мне другое время.

— Это ты неправильно запомнил.

— Ты нарочно выставляешь меня дураком!

— Если ты выглядишь дураком, то вовсе не по моей вине.

Верекс сжал губы и весь затрясся.

— Садитесь, — мягко предложила Кестрель. — Попробуйте десерт.

По взгляду принца она поняла, что видеть ее жалость Верексу ничуть не приятнее, чем терпеть издевательства отца. Он развернулся и вышел.

Кестрель повертела в руках то, что осталось от сахарной вилки. Даже после того, как шаги принца стихли, она продолжала молчать.

— Посмотри на меня, — велел император.

Кестрель устремила на него взгляд.

— Ты хочешь, чтобы свадьба состоялась летом, не ради цветов, гостей или политической выгоды, — сказал он. — Ты просто пытаешься отложить ее насколько возможно.

Кестрель крепко сжала вилку в руках.

— Я исполню твое желание, — продолжил император, — и вот почему. Во-первых, я понимаю, что с таким женихом трудно мечтать о свадьбе. А во-вторых, ты не выпрашиваешь поблажек, а стараешься добиться всего сама. Я бы поступил так же. Ты станешь сильным правителем. Я выбрал тебя, Кестрель, и ты сделаешь то, чего не смог мой сын: станешь достойной наследницей.

Кестрель всмотрелась в лицо императора и попыталась увидеть свое будущее в глазах старика, способного на такую жестокость по отношению к собственному сыну.

Император улыбнулся:

— Завтра ты познакомишься с капитаном моей стражи.

Кестрель еще ни разу с ним не встречалась, но понимала, какую значимую роль этот человек играет в империи. В его официальные обязанности входило обеспечение безопасности императора. О неофициальных никто обычно не говорил. Капитан занимался слежкой и устранением неугодных короне. Он знал, как тихо и незаметно избавиться от человека.

— Он кое-что тебе покажет, — добавил император.

— Что именно?

— Это сюрприз. Разве ты не рада? Я согласился выполнить твое желание.

Иногда император и впрямь проявлял щедрость. Кестрель не раз видела, как на аудиенциях он раздавал сенаторам новые земли в колониях или места в кворуме. Подобное великодушие заставляло людей просить о большем, и тогда император хитро прищуривался, как кот. Кестрель быстро поняла, что подарки были нужны лишь затем, чтобы просители выдали свои истинные желания.

И все-таки Кестрель не могла не попытаться отложить свадьбу на еще больший срок. Первый день лета — это, конечно, лучше, чем на следующей неделе, но все равно слишком скоро. Может, император согласится перенести церемонию на год?

— Первый летний день…

— Отлично подходит для свадьбы.

Кестрель взглянула на свою руку, сжатую в кулак. Она раскрыла пальцы. Сахарная вилка полностью растаяла.

Арин сидел в отцовском кабинете. Наверное, он никогда не будет считать его своим, сколько бы лет ни прошло.

День выдался ясный. Зимнее солнце висело высоко в небе, озаряя гавань бледным светом. Из окна кабинета были хорошо видны разрушения, оставшиеся в городе после восстания.

Арин не думал о ней, нет. Он думал о том, как медленно восстанавливаются городские стены. О том, что скоро на юге полуострова соберут урожай хлебного ореха и в Гэрране наконец появится продовольствие и возобновится торговля. Арин не вспоминал о Кестрель и о том, что вот уже месяц и одну неделю старательно о ней не думает.

Тяжелые мысли настолько завладели им, что Арин не услышал, как в комнату вошла Сарсин. Он заметил свою кузину, только когда та вложила ему в руки вскрытое письмо. На печати, разломанной пополам, стоял герб — скрещенные мечи. Послание от валорианского императора. По лицу Сарсин Арин понял, что содержание письма ему не понравится.

— Что там? Новые налоги? — Арин прикрыл глаза и потер веки. — Император же знает, что после прошлого сбора нам нечем платить. Мы просто не выживем.

— Что ж, теперь понятно, почему он столь милостиво согласился вернуть Гэрран.

Они уже поднимали эту тему: похоже, это было единственное разумное объяснение. Раньше все доходы с гэрранских поместий попадали в карманы аристократов-колонистов. После восстания и императорского указа все они вернулись в столицу, а их утраченное имущество занесли в графу военных расходов. Теперь император буквально выжимал из Гэррана все соки, зная, что население не посмеет отказать. Богатства полуострова рекой потекли в сокровищницы империи.