Самое чёрное сердце - Анна Змеевская

— Хотела бы я вас разубедить, миз, — со вздохом отозвалась я, подойдя к детской кроватке и глядя на тихо сопящего подменыша. — Всё же не стоит делать поспешных выводов: люди по-разному ведут себя в стрессовых ситуациях.

Говорю и сама себе не верю. Мысли потянулись прочь отсюда, к старому вычурному зданию Железного Чертога. Туда, где маленький Рэн наверняка давно уснул, так и не дождавшись меня, дурищу.

Нет, Миранда права. Пропади мой ребенок у меня из-под носа — и весь грёбаный Запад уже искал бы пятый угол.

— Вы ведь найдёте моего Стиви, маршал Хаттари? — спросила Миранда охрипшим, но полным надежды голосом. — Говорят, вы одна из… вы единственная, кто это может… Прошу, спасите моего малыша от этих монстров!

Мне бы впору обидеться, ведь я сама человек лишь наполовину. Но она права. Сидхе — монстры. Чванливые психопаты, самозваные боги древнего мира. Они бы давным-давно перебили и сожрали всех нас, если бы Железный Закон не сковал их по рукам и ногам.

— Клянусь вам, я сделаю всё возможное, чтобы Стиви вернулся домой.

Миранда кивнула и, утерев глаза, склонилась над спящим ребёнком.

— Мне. наверное, мне стоит дать ему имя? — уточнила она неуверенно. — Не могу же я звать его Стивом, он не. он другой.

О, Тьма. Она реально хочет его оставить.

— Миз, это ребёнок с особенностями. Возможно, лучше будет отдать его в Железный Чертог и.

— Не забирайте его! — взмолилась Миранда, резко повернувшись ко мне и снова залившись слезами. — Пожалуйста, маршал. мой сын пропал, похищен нелюдями! Поймите, этот мальчик — единственное, что не даёт мне сойти с ума!

О, милая, уж я-то понимаю. Да только он не всегда будет милым кулёчком и ещё сведёт тебя с ума, когда вырастет в социально неловкого полуночника с пагубной тягой к чёрной волшбе и воровству всего подряд. Мне ли не знать? Я сама такая.

Ну да не факт, что добрая душа Миранда Кинни не откажется от мелкого пакостника уже через неделю. Хотя. моя мама не отказалась. Но таких, как она, единицы.

Как бы то ни было, у нас на Западе по сей день действует замшелый Статут о подмене — если заполучил на свою голову крошку-фейри, можешь оформить над ним временную опеку чуть не в тот же день. А вот если решила усыновить из приюта — получи-ка хрен за воротник, Киро-чин. Слишком молодая, слишком не замужем, слишком много работаешь и вообще рогами не вышла.

Ладно, не обо мне сейчас речь.

Кинни, узнав, что подменыш никуда не съедет (возможно, даже лет до восемнадцати), пришёл в бешенство.

— Мы так не договаривались, дорогуша! — рявкнул он, побурев от злости чуть не в тон своих рыжих лохм. — Забирай-ка отсюда фейский подарочек! Я с этой поганью в одном доме не останусь, ясно?!

— Тебя никто здесь и не держит, Майкл, — отбрила его жена, внезапно показав, у кого в этом семействе на самом деле есть яйца. — Ребёнок не виноват в случившемся. Просто игнорируй его; с нашим сыном у тебя это хорошо получалось.

— Это тебе не игрушечный пупсик, долбанутая ты баба! Избавься от сидского отродья. А если нет, так я придушу гадёныша, пока спит…

Он заскулил как побитая псина, когда я сгребла его за грудки измятой рубахи и с силой впечатала спиной в дверь.

— Только попытайся выкинуть что-то подобное, человек, — выдохнула я, ласково улыбнувшись. — Подыхать будешь неделю, никак не меньше.

— Ты. ты же к-коп! — проблеял Кинни почти жалобно.

— Не-а. Не та контора, приятель. И даже если я не намотаю твои кишки на ближайшее деревце, за сидское отродье ты присядешь как за обычного младенчика. Имей, твою мать, в виду.

Он вроде проникся. Хотя можно было ничего и не говорить: парень наверняка чуть не обделался, стоило ему во всей красе узреть четыре пары клыков и глаза сидхе. Два жутких черных провала, а вместо радужек — яркие пурпурные искры. Та ещё крипота; я сама, как впервые увидела их в зеркале, далеко не сразу привыкла.

К Миранде я повернулась в обычном своём виде, голубоглазом и вполне безобидном.

— Возьмите, миз, — протянула ей одну из визиток, что приучилась носить во внутреннем кармане куртки. — Вас скоро навестит соцработник при Железном Чертоге, но если что-то понадобится — звоните. В любое время. И я приду.

Последние слова произнесла с нажимом. Чтобы мистер Мудак точно понял: они предназначены именно для его ушей.

Я уже ехала по проспекту Стил-Роуд, соединяющему округа Перл и Айрон, когда в кармане завибрировал комм. Вот даже на экран смотреть не буду. Просто приму вызов, нажав кнопочку на гарнитуре. Да, я за безопасное вождение.

— Киро, — только и было сказано мне.

Алека я знаю вот уж шестнадцать лет как. Достаточный срок, чтобы в одном слове с лёгкостью услышать: «Хаос всемилостивый, как же ты мне надоела!» В ответ лишь кротко и смиренно осведомилась:

— И где ж я провинилась?

— А сама как думаешь?

— Каюсь, каюсь, Алек-чин, — со вздохом сунула в карман свободную от руля руку и нащупала там очередной трофей. — Погремушку свистнула. Надеюсь, у пацана она была не самая любимая.

Клептомания вообще-то поддаётся лечению. У людей. Но я наполовину сидхе, а у них воровство — безусловный рефлекс. Кошки приземляются на четыре лапы, а сидхе тырят всё, что только приглянется. Я, правда, приучилась тащить всякое барахло — конфеты, канцелярку… Проколы случаются, однако в большинстве случаев я успеваю опомниться и вернуть честно сворованное.

— А, то есть угрожать расправой его папаше — это за проступок не считается? Киро, копы так не делают!

— Хорошо, что мы не копы, — огрызнулась я. Пальцы судорожно стиснули руль, на тыльной стороне кисти расцвёл ярко-красный цветок в обрамлении сочно-зелёных листьев. Да, я для окружающих не просто открытая книга, а ещё и с картинками. — А ты всё ещё не моя мамочка, Алек.

— Я твой босс!

— Временно исполняешь его обязанности, кисуля.

Какое-то время мы оба молчали. Я мысленно переругивалась со своей татуировкой (да, страшно весела моя жизнь), чтоб убралась обратно под одежду, и прямо наяву видела, как сердито мой друг щурит свои зеленущие глаза.

— Что у вас там произошло? — наконец спросил он.

— Сказал, задушит ребёнка, пока тот спит, — поведала ему с нарочитым безразличием. — Знаешь, это моё самое первое воспоминание: отец душит меня в кроватке и всё твердит — сдохни, нелюдь, сдохни уже.

А вот теперь Алек реально разозлился — это его злобное кошачье шипение я слишком хорошо знаю.

— Киро, я ведь давно просил шефа, чтобы тебе запретили вести дела о подмене.

— Пока что я единственная, кто для этой работы годится. Такие дела, бро.

Поспорить он с этим не может. И кто бы смог? С огнём типа нужно бороться огнём, клин клином вышибают, ну и прочее в том же духе.