Нежное безумие - Л. Дж. Шэн

Я наклонилась поднять спортивную сумку и вошла в студию. Сияющий балетный станок обрамляет комнату, панорамные окна открывают вид на красоту центра города Тодос-Сантос с его великолепной роскошью. Персиковые скамьи украшают зеленые улицы, кристально-голубые башни сверкают на линии горизонта, где океан целует небо.

Я услышала, как скрипнула дверь, и зажмурилась. «Пожалуйста, только не ты».

– Виа! Мы как раз ждали тебя, – щебетание мамы словно выстрелило мне в спину из звукового пистолета, и я покатилась кубарем от шока. Вздохи пронеслись по комнате. Я схватилась за станок, удерживая себя от падения. Покраснев, я взялась за него одной рукой и сползла в небрежном плие.

– Милая, будь так добра, освободи место для Вии, – промурлыкала мама. «Как символично, мамуля, я бы тоже хотела, чтобы Виа освободила для меня место».

Конечно, ее величество самородок не надела сегодня костюм для занятий балетом, хотя у нее был привезенный из Италии гимнастический купальник, о котором другие девочки могли только мечтать. Абсолютно ясно, что Виа из безумно богатой семьи, потому что даже обеспеченные люди не готовы выложить двести баксов за базовый купальник. Кроме моей мамы, которая, вероятно, понимала, что мне никогда не стать настоящей балериной, и наименьшее, что она могла сделать – одевать меня подобающе.

Сегодня на Вии короткая футболка с птичкой Твити и рваные легинсы. У нее красные глаза, а волосы в полном беспорядке. Она что, даже не пыталась привести себя в порядок?

– Милая, – бросила она мне с высокомерной ухмылкой.

– Щенок, – я резко ответила ей.

– Щенок? – фыркнула она в ответ.

– Я бы назвала тебя сучкой, но признай, у тебя еще нет зубов, чтобы кусаться как следует.

Я поправила туфли, сделав вид, что мы закончили наш разговор. Но все совсем не так. Она завладела всем временем моей матери, встала на моем пути еще до того, как я начала огрызаться. Виа посещает другую школу в Сан-Диего. Она утверждает, что это из-за того, что ее родители считают детей в Тодос-Сантосе слишком опекаемыми и испорченными. А по их мнению, дочь должна расти среди настоящих людей.

А знаете, что самое обманчивое в жизни? Пытаться казаться тем, кем ты не являешься на самом деле. Я осознаю тот факт, что я изнеженная принцесса. Осудите меня (давайте, я смогу постоять за себя).

– Подойди ко мне после занятия, Ви, – произнесла мама, повернувшись к магнитофону. Ви (Ви!) воспользовалась моментом и вытянула ногу, больно наступив мне на палец.

– Упс, кажется, ты не одна такая неуклюжая, Дарья.

– Я бы пожелала тебе сдохнуть, но боюсь, что мама заставит меня пойти на твои похороны, а такая мелочь не стоит моего времени.

– Я бы сказала тебе поцеловать мой зад, но боюсь, что это уже сделала твоя мамочка. Ах, если бы она любила тебя хотя бы наполовину от того, насколько сильно она любит меня. Хотя это прикольно; в конце концов, у тебя есть деньги на психолога. И на ринопластику, – ухмыляясь, она похлопала меня по спине, и я ненавижу, ненавижу, ненавижу тот факт, что она симпатичнее.

Оставшийся час занятия я не могла сосредоточиться. Я не глупая, я знаю, что мама любит меня больше, чем Вию, несмотря ни на что, но я также знаю – это потому что так и должно быть.

Спустя вечность занятие закончилось. Девочки парами плавно потянулись к лифту.

– Дарья, дорогая, сделай одолжение и принеси нам что-нибудь из «Старбакс». Я буду в малой комнате для девочек, нам надо кое-что обсудить с Ви.

Мама похлопала меня по плечу, а затем изящно вышла из студии, оставив витать в воздухе аромат ее любимого парфюма. Она пожертвовала бы все органы, лишь бы ни один волосок не упал со студентов. Мама окутывает любовью балерин, заставляя меня сгорать от ревности.

Я схватила мамину сумку и развернулась до того, как успела обменяться, как говорит папа, «любезностями» с Виа.

– Ты бы видела выражение ее лица на моих пробах, – протянула Виа, стоящая у зеркала позади меня. Гибкая, словно акробат, она точно смогла бы обернуться вокруг моей шеи и придушить до смерти. – Мы произвели фурор. Она сказала, что, судя по всему, я хотя и не единственная, но все-таки буду их лучшей ученицей. Это словно… – она пощелкала пальцами, подбирая слова. Я видела ее в отражении зеркала, но не спешила поворачиваться. Слезы предательски задрожали на кончиках ресниц. – Это словно искупление. Ты не можешь быть балериной просто потому, что это ты. Но я – это я. Так что, по крайней мере, она любовалась тем, кого любит.

Папа говорит, что внутри меня живет Халк, он становится больше и больше, когда я испытываю ревность, иногда он вырывается наружу и делает то, что Дарья просто не способна совершить. Он говорит, что ревность – это дань, которую посредственность платит гению, а я совершенно не посредственная девушка.

Короче говоря, я с ним не согласна.

Я всегда была популярной и всегда боролась за свое место под солнцем. Но я также думаю, что я обычная. А Виа особенная, она сияет настолько ярко, что сжигает все на своем пути. Я всего лишь пыль под ногами, я раздавлена, выжата и яростна, как Халк.

Никто не хочет быть плохим человеком. Но некоторые, например я, просто ничего не могут с собой поделать. Слеза скатилась по щеке, я обрадовалась, что мы одни в комнате. Я повернулась лицом к Вии:

– Да что с тобой не так?!

– Что не так? – вздохнула она. – Ты просто испорченная принцесса, пустышка, ты отвратительно танцуешь. Как только у самой Мелоди Грин Фоллоуил мог родиться кто-то настолько обделенный талантом?

Мне захотелось заорать: «Я не знаю! Никто не мечтает родиться в семье гения. Маркс, благослови Шона Леннона за то, что он выжил».

Я бросила взгляд на ее дорогущие пуанты, вскинув бровь:

– Не делай вид, что я здесь единственная принцесса.

– Ты пустоголовая, Дарья! – она тряхнула головой.

– По крайней мере, я не дура. – Я пыталась сохранять спокойствие, но все мое тело дрожало.

– Да ты даже не можешь занять первую позицию! – воскликнула Виа, вскинув руки вверх. И она не ошибалась, что злило меня еще больше.

– И снова: какое тебе дело?! – прорычала я.

– Да потому что ты просто занимаешь долбаное место, вот почему! Пока я лезу из кожи вон, ты просто получаешь место в классе, так как твоя мама учитель.

Это мой шанс рассказать ей правду.

То, что я из кожи вон лезу еще сильнее как раз потому, что не уродилась балериной. Но вместо этого мое сердце разбилось на мелкие кусочки. Я резко развернулась и бросилась вниз к пожарному выходу, перепрыгивая через две ступени, вывалившись прямо в калифорнийскую жару. Любая другая девушка повернула бы налево и скрылась в парке Либерти, но я пошла направо, в «Старбакс» по той причине, что не могу – и не хочу – разочаровать маму еще сильнее. Посмотрев по сторонам, убедившись, что никого нет, я наконец вспомнила о сумке, что висит у меня на плече уже больше часа. Я встала в очередь, достала мамин кошелек, вытирая рукавом слезы. Вдруг что-то упало на пол.