Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии - Джеймс Лонго

Но даже когда об аресте братьев Гогенберг кричали все заголовки в Европе и Америке, женщины, любившие их, не собирались сдаваться[11]. Добиваясь освобождения, жены, сестра, другие женщины, которые им сочувствовали, повели беспримерную партизанскую войну против нацистов в Вене, Праге и Берлине. С Гитлером и его гестапо боролись ум, сила и стойкость женщин; ими двигала любовь точно так же, как нацистами – ненависть.

Семена вендетты Адольфа Гитлера против исчезнувшей империи Габсбургов, покойного эрцгерцога и его детей-сирот были посеяны гораздо раньше встречи с Габсбургами в метельный вечер у отеля «Империал».

Незадолго до того, как Гитлер появился на свет в приграничном австрийском городке Браунау-ам-Инн, кронпринц Рудольф, тридцатиоднолетний обаятельный наследник престола Габсбургов, или сам наложил на себя руки, или был убит. Неуклюжее заявление правительства только напустило тумана. Посол Англии выразил общее мнение: «Все здесь загадка, загадка и загадка!»[12] Империя Габсбургов, почти шесть веков самый важный винт в жизни Центральной Европы, так и не оправилась от этого потрясения[13]. Рудольф был единственным сыном императора Франца-Иосифа. Ни дочь, ни родственница не могли наследовать престол. Для заполнения опасного вакуума императору не оставалось ничего другого, как назначить преемником своего старшего племянника эрцгерцога Франца-Фердинанда[14]. Это был непопулярный выбор. Эрцгерцога все считали чуть ли не живым мертвецом, хилым интровертом, и никто не ждал, что он проживет долго. Популярный кронпринц исчез с общественной сцены внезапно, и Франц-Фердинанд волей-неволей взялся за роль, не подходившую складу его личности[15]. Стефан Цвейг, прославленный австрийский прозаик, отмечал: «Францу-Фердинанду недоставало именно того, без чего в Австрии невозможна подлинная популярность: личного обаяния, человеческой привлекательности и внешней обходительности»[16][17].

Никто и не думал, что этот мало кому известный, щуплый, полуживой эрцгерцог, который появился на свет в отдаленном от Вены съемном дворце, когда-нибудь станет императором[18]. Его собственная мать чуть не отказалась от хилого отпрыска. Он еле дышал, а она кричала: «Унесите его! Если он не жилец, я не хочу его видеть!»[19] Так его и отвергали потом всю жизнь. Неважное здоровье, неважные оценки в школе, нервный нрав и сильная раздражительность сделали Франца-Фердинанда самым непопулярным Габсбургом своего поколения. В семье, известной способностями к иностранным языкам и мастерской верховой езде, он еле-еле освоил и то и другое, не имея ни личной, ни физической привлекательности своего кузена Рудольфа, гибель которого глубоко потрясла всех[20]. Габсбургского во Франце-Фердинанде только и было что пронзительный взгляд синих глаз, но и тот многие находили непроницаемым.

Но за этим взглядом и невыигрышной внешностью таился незаурядный ум и такое представление об Австрии и Европе, какого не было ни у одного государственного деятеля. Наследник был вооружен довольно едким чувством юмора и немалым обаянием и пускал их в ход по своему усмотрению. Но и сам он, и вся Австрия оказались в мрачной тени покойного кронпринца[21]. Мало кого из знаменитостей того времени так любили и превозносили, мало кем очаровывались так, как Рудольфом. Некоторые даже считали, что бремя больших ожиданий оказалось ему не по плечу, пододвинуло к грани безумия и стало причиной преждевременной смерти. Потрясение, скандал и пустота, последовавшие за ней, уж точно не облегчали жизнь Франца-Фердинанда[22].

Покойный отец Адольфа Гитлера, Алоиз, ярый сторонник Габсбургов, почитал престарелого Франца-Иосифа так же пламенно, как молодое поколение почитало Рудольфа[23]. Сколько он себя помнил, Франц-Иосиф сидел на престоле[24]. Его императорское и королевское апостолическое величество правил с 1848 г., пережив пятерых наследников[25]. В новом, стремительно менявшемся мире он воплощал собой устойчивость и постоянство[26].

Вся карьера таможенного чиновника Алоиза Гитлера прошла в бюрократических лабиринтах габсбургского министерства финансов, и на его жизненном пути это было единственное достижение[27]. Весьма опосредованная связь с императорской династией не мешала этому человеку быть надменным тираном на работе и суровым мучителем дома[28].