Вечный приговор - Татьяна Купер

задрожав от нахлынувшего волнения. Но он только засмеялся и пригласил её в

кафе неподалеку от дома.

Стояли январские морозы, снегу выпало много, и машины на дорогах не

успевали его убирать. «Ты куда идешь в такой холод? – спросила настороженно

мама. Ларочка, набросив быстро тёплое пальто и, на ходу поправляя вязаную

шапочку, только бросила на прощание: «Мамочка! Не волнуйся! Я ненадолго –

пойду с подружкой прогуляюсь». У нее обычно не было секретов от матери, но

сегодня она хотела оставить эту маленькую «женскую» тайну только для себя –

в ней была какая-то особая блаженная сладость, которую она никогда не

испытывала раньше.

Ларочкина душа только-только начинала распахиваться навстречу любви и

чему-то неизведанному, и поэтому она боялась это кому-то показать, как будто

люди могли нечаянно спугнуть это хрупкое, иллюзорное счастье… По этой же

причине она ничего не рассказала Любаше, хотя та последнее время с

инквизиторской настойчивостью допрашивала подругу и определенно хотела

быть посвящена в тайну мечтательного взгляда Ларочки.

Она увидела силуэт Николая еще издалека – он стоял на углу дешевого

кафе, притопывая ногами и дыша на свои замерзшие руки. Ларочка быстро

направилась к нему и, когда он нежно обхватил ее двумя руками в знак

приветствия, от нахлынувшего восторга она чуть не потеряла сознание. Они

торопливо вошли в теплый и неуютный зал, гонимые ветром и холодом, и сели

напротив друг друга за первый свободный столик. Когда Николай заказал

напитки, она, наконец, осмелилась посмотреть ему в глаза – тот, в свою очередь,

смотрел на неё неотрывно и с любопытством, как будто пытаясь проникнуть во

все её девичьи тайны.

– Ну, как прошел твой день рождения? Надеюсь, вы хорошо провели время?

– полюбопытствовал он.

– Просто отлично! Так что ты много потерял! – заинтригованно улыбнулась

Ларочка в ответ.

– Я в этом даже не сомневаюсь! – воскликнул он с присущим ему

наигранным притворством, разочарованно подняв брови.

Их беседу прервал официант, поставивший на стол бутылку крепленого

вина «Лидия», которое она терпеть не могла. Николай тут же разлил его по

бокалам, и с нежностью провозгласил тост: «С днем рождения тебя, малышка!»

Ларочка со смехом поднесла сладковатый напиток к губам – теперь, после

холодной улицы и в компании этого красивого, всем на зависть, молодого

человека, он показался ей просто восхитительным. Как она могла не чувствовать

себя на седьмом небе?! Николай прервал её мечтания и заказал вторую бутылку.

Она запротестовала:

– Нет, спасибо! Я больше не хочу. А то завтра на работу вставать – я не

поднимусь!

– Ну, а я выпью! За такую красивую девушку грех не выпить.

Вечер прошел быстро и незаметно – в веселой болтовне, шутках и

безудержном смехе двух молодых беззаботных людей. Около одиннадцати

Ларочка засобиралась домой: «Мама будет волноваться». Николай помог ей

надеть пальто, и они вышли на темную холодную улицу, застывшую в морозном

январском воздухе. Он опять взял её под руку, как тогда на катке, и они

медленно направились к её дому, расположенному на центральной улице города.

Когда они поднялись на четвертый этаж и остановились у двери её

квартиры, Ларочка повернулась и с улыбкой проговорила: «Спасибо за

приятный вечер!». «Нет, это я тебя должен поблагодарить. Никогда мне еще не

было так хорошо, ни с одной девушкой…» Он приблизился к её лицу и

медленно поцеловал в губы. Она не отстранилась, но затем как будто

спохватилась, достала ключ из сумочки и со словами «Спокойной ночи!»

исчезла в дверях, услышав позади себя долгожданное: «Я позвоню тебе завтра!»

Захлопнув за собой дверь, она тут же прислонилась к ней, как будто у неё

больше не было сил стоять. В душе играл огромный оркестр, и она с волнением

прислушивалась к каждому изумительному аккорду, к каждой удивительной

ноте этой неповторимой мелодии. Это была совершенно незнакомая увертюра –

ведь Ларочка никогда еще ни с кем серьезно не встречалась, и теперь пыталась

понять, что происходит в её душе.

Она точно знала, что Николай ей нравится, причем нравится безумно, но

она еще не понимала, до какой степени это хорошо или плохо. Но сейчас она

ничего не хотела анализировать, отталкивая от себя всякую логику, здравый

смысл и рациональность. Ей всегда претил анализ и рассматривание под

микроскопом достоинств и недостатков потенциальных партнеров. Поэтому она

просто плыла по волнам загадочного чувства, которое так неожиданно

ворвалось в ее жизнь без всякого приглашения или предупреждения.

Ларочка тихо пробралась в комнату, чтобы не разбудить маму, и залезла

быстро под одеяло. Теперь она могла вволю помечтать! Её воображение только-

только начало рисовать приторно-розовые романтические картинки, когда она

почувствовала приятную усталость – долгий день, возбуждение от встречи и

выпитое вино давали о себе знать, и поэтому вскоре она погрузилась в сладкое

забытье. Но в её ушах еще долго отдавались чудесные слова, произнесённые

волшебным голосом: «С днем рождения тебя, малышка! Мне ни с кем еще не

было так хорошо…»

Следующий месяц пролетел незаметно, на одном дыхании, как вихрь,

который всё дальше уносил и затягивал Ларочку в этот новый, незнакомый

поток любовных отношений. Они встречались каждые два-три дня, но Николай

звонил каждый день, и Ларочкина жизнь теперь сосредоточилась на ожидании

этих звонков. Голос в телефонной трубке, такой нежный и ласковый, веселый и

уверенный, был то ли обещанием счастливого будущего, то ли дурманящим

наркотиком, она и сама не могла с точностью определить. Каждое утро она

вставала с мыслью, что сегодня она поднимет трубку и, зачарованная, утонет в

этом мужском хрипловатом голосе. Она точно знала, что только этот голос мог

разбудить её только что зарождающуюся юную женственность.

Это был день Святого Валентина. Она проснулась в предвкушении чего-то

особенного, и, конечно же, не ошиблась. Николай позвонил раньше обычного.

«Привет, малышка! У меня для тебя сюрприз! Встречаемся там же, в семь часов.

Целую». Теперь время тянулось так мучительно медленно, что Ларочка, сидя на

работе и стараясь сосредоточиться на бумагах, временами начинала проклинать

неподвижные стрелки. Но когда часовая стрелка, наконец, доползла до шести,

она ринулась к выходу, как спущенная с тугой тетивы стрела, и понеслась к

автобусной остановке, не чувствуя асфальта под ногами. Автобус тоже её

сегодня подводил и полз как черепаха – весь мир, казалось, замедлил своё

движение, как будто насмехаясь над нетерпением влюбленной девушки.

Напряжение ушло только тогда, когда Ларочка оказалась в

объятиях Николая – она почти выпала из автобуса в его протянутые руки, почти

одновременно ощутив такие знакомые и теплые губы на