Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти - Тамара Клекач

Едва шагнув за дверь дома, я оказалась на кладбище. Оно было старым, с раскидистыми дубами, охранявшими покой тех, кто больше не принадлежал миру живых, с красивыми оградками с витиеватыми узорами, за которыми парили над могилами сумеречные тени, лениво перебирая кольцами светящейся энергии.

Калитка семейного участка была приоткрыта, и я невольно подумала, найдется ли на нем место и для меня.

Воздух был сырой, а земля, на которую я опустилась голыми коленями, мокрой и холодной.

В течение ближайшей недели должны были поставить памятник, а пока лишь покосившаяся металлическая табличка с неаккуратной надписью говорила о том, кто был похоронен в свежей могиле.

– Игорь… – всхлипнула я. – Вернись ко мне…

Из пальцев потянулись светящиеся нити, и я погрузила руки по локоть во влажный земляной холм, всеми силами взывая к тебе, к той половине моей души, что я тебе отдала, чтобы спасти, когда ты был смертельно ранен, но никакого отклика не последовало. Ты ушел, и половина моей души ушла вместе с тобой.

– Вернись! Вернись ко мне! Вернись! – закричала я.

Слезы градом катились по моему лицу, а руки неустанно колотили по холму, пока он не начал проседать.

Вытерев лицо грязными руками, я с изумлением наблюдала, как земля проваливается, и холм уменьшается на глазах, как будто под ним не было ничего.

Снова погрузив руки в землю, я размяла ее между пальцев: влажным оказался лишь верхний слой, земля же поднизом была посуше.

Я поднялась на ноги и взмахнула руками, разводя землю в стороны. Могила была перерыта.

Более того, крышка гроба была сорвана. Сам же гроб был пуст.

– Этого не может быть! Никто бы не посмел! – воскликнул Юрий Максимович, отец Игоря. Вена на его шее вздулась и запульсировала.

Анжела Григорьевна со всхлипом схватилась за спинку дивана.

– Но он пуст! – не унималась я, разнося кладбищенскую грязь по всей гостиной.

Мысли путались. В висках глухо постукивала кровь. За свою недолгую жизнь, я много повидала отвратительных вещей, но в голове все равно не укладывался тот факт, что гроб был пуст, и я никак не могла сообразить: его выкопали или же… Или же он выбрался сам. От этой мысли все внутри вообще леденело.

Вдруг врачи ошиблись, и он и вовсе не умер, а просто впал в летаргический сон? Но ему же делали вскрытие и… сердце его не билось. Тогда как… Как он… Черт, я даже мысленно не могла произнести это без содрогания!

В гостиную переместился Марк. На его ботинках была та же грязь, что и на моих босых ногах.

– Он пуст, – мрачно сообщил он.

Анжела Юрьевна в полуобморочном состоянии рухнула на диван. Свекор кинулся к ней.

Я с раздражением посмотрела на них и подкурила вторую сигарету. Это свекровь могла позволить себе вырубиться, я же такой роскоши была лишена.

– А что-нибудь новое ты можешь сказать? – рыкнула я.

– Там есть след. Остаточный, но более-менее свежий. – Марк, покосившись на выпавших из разговора родителей Игоря, подошел к столику, где дежурно стоял графин с виски, и налил себе полстакана. – Я предположил, что ты захочешь сама…

– Да, я хочу! – оборвала я, потушив остаток сигареты в забитой окурками пепельнице.

Жаль, что я сразу его не заметила. Столько времени было потеряно. А вдруг Игорь все-таки жив? Возродился, переродился, стал зомби – по фиг, но жив. Он, наверное, напуган, дезориентирован, растерян и вообще.

– Миша! – позвала я, выглянув из гостиной.

Брат был наверху с девочками, и он был единственным, с кем они разговаривали.

Я не пустила их на кладбище. Не хотела, чтобы дети видели отца таким, и они сердились, что я не позволила им попрощаться с ним, и второй день отказывались выходить из своей комнаты.

Стыдно признаться, но я даже не знала, ели они или нет.

– Нина, послушай… – Марк поставил пустой стакан на столик и осторожно заглянул мне в глаза. – Не делай поспешных выводов.

– Я не делаю поспешных выводов, – ответила я, нетерпеливо поглядывая на лестницу. Брат не спешил спускаться. – Я просто хочу понять, что произошло.

Миша, наконец-то, спустился. Он выглядел уставшим.

– Ты звала? – тихо спросил он, поглядывая наверх. Должно быть, девочки уснули, и он опасался, что они могут проснуться от наших громких голосов.

– Мне нужно отлучиться ненадолго. Сможешь присмотреть тут за всем, пока… – Я замялась, вопросительно посмотрев на Марка. Последний согласно кивнул. – Пока нас не будет? – Брат насторожился.

– Что-то случилось? – спросил он, подозрительно осматривая мой внешний вид, который осудил бы даже отпетый бродяга.

Я развела руками, не зная, что ему ответить. В своем горе я застряла на стадии отрицания, но после обнаружения пустой могилы, вообще не знала, как назвать то состояние, в которое перешла. Тихий дурдомчик, наверное. Или же кошмар наяву.

– Просто присмотри за всем.

Я обернулась на родителей Игоря, снова впавших в прострацию. Миша проследил за моим взглядом и понимающе кивнул.

– Спасибо. – Я попыталась улыбнуться, но лицо стянула засохшая грязь.

С улицы донеслись раскаты грома, и дождь звонко забарабанил по оконным отливам. Пробки выбило, и в доме воцарилась непроглядная тьма, нарушаемая лишь редкими вспышками молний.

Внутри меня зашевелился зверь. Мышцы напряглись, и я почувствовала, как рядом со мной напрягся Марк.

Казалось бы, это была всего лишь гроза, но что-то неуловимо и неосязаемо просачивалось в дом, проникая под кожу, покрывавшуюся мурашками, и шум дождя, звучавший, как затихающая струна бас-гитары, вынуждал волосы на затылке становиться дыбом.

– Иди к девочкам, – тихо сказала я в сторону двух светящихся желтовато-зеленых глаз брата. – Оставайтесь там, пока я не разрешу выходить.

Светящиеся точки задвигались, и брат поспешил наверх.

Из гостиной полился свет от огненного шара в руках Юрия Максимовича. Свободной рукой он обнимал жену, настороженно оглядываясь по сторонам. Несмотря на горе, он тоже почувствовал чужеродное проникновение.

Ног коснулась мягкая шерсть Севера, тихо поскуливающего и нерешительно вилявшего хвостом. Я оттянула его назад за ошейник, и он послушно, хоть и с тем же поскуливанием, ушел в свое укрытие под лестницей, где так же пряталось и кошачье семейство.

Марк усиленно втягивал воздух, пытаясь уловить запах непрошенного гостя. Глаза его светились и из груди глухо вырывалось предупреждающее рычание.

Вспышка молнии блеснула со стороны оранжереи и, в ее мимолетном свете на фоне окна, заменявшего стену, среди цветочных горшков проступил силуэт. Осколок льда, в который превратилось мое сердце, оживленно забился.