От Хиросимы до Фукусимы - Владимир Сливяк

Миф японского производства о том, что АЭС абсолютно безопасны, поработил сознание тех, кто его создал. Многие годы Японию приводили в качестве примера безопасного развития атомной энергетики. Больше таких примеров никто не приведет.

В свете катастрофы в Японии ситуация в России выглядит пугающе похожей. Мы повторяем этот «путь самурая» с точностью до мелочей. Еще в начале марта у нас также считалось дурным тоном обсуждать «небезопасность» АЭС. Первые лица государства в компании главы «Росатома» Сергея Кириенко несколько раз в год демонстрировали россиянам полную поддержку атомной энергетики как самой безопасной, дешевой и экологичной из тех технологий, которыми располагает Россия и которые она готова экспортировать за хорошее вознаграждение. Эти же заверения мы слышим и сейчас.

Реальность, к сожалению, много печальнее, чем речи политиков: 22 из 32 реакторов в России являются весьма старыми и небезопасными, находящимися на грани или перешагнувшими 30-летний срок эксплуатации, определенный проектировщиками. В частности, в проекте доклада Государственного совета РФ, подготовленного к заседанию 9 июня 2011 года с участием Президента РФ Д. Медведева, отмечается, что на реакторах «чернобыльского» типа (РБМК) «конструктивные недоработки и дефекты исполнительных механизмов… реакторных установок РБМК-1000 могут привести к аварии». Также отмечается ряд недостатков у реакторов первого поколения ВВЭР-440, которые могут проявиться в случае максимальной проектной или запроектной аварии. Подобно Японии, Россия хочет эксплуатировать эти блоки более 30 лет. Срок службы всех реакторов продляется на 15 лет. Без экологической экспертизы, требуемой законодательством. Не хочется себе представлять, как будет выглядеть повторение японских событий в России, но, похоже, наши шансы растут. На любом промышленном предприятии со временем свойства материалов ухудшаются. МАГАТЭ характеризует изнашивание следующим образом: непрерывная, зависимая от времени потеря качества материалами, вызванная режимом эксплуатации (МАГАТЭ 1990). Сложно обнаружить процессы изнашивания, пока они серьезно не повлияют на надежность. Зачастую они выявляются после того, как происходит отказ элемента – к примеру, разрыв трубы. При введении установки в эксплуатацию нередко происходят сбои и становятся видны дефекты, допущенные при строительстве. На этом этапе предпринимаются максимальные усилия для быстрого решения всех проблем, чтобы как можно быстрее выйти на максимальную мощность. В период, когда срок эксплуатации достигает «среднего возраста», количество проблем – на минимальном уровне. Со временем, когда начинается процесс устаревания деталей, постепенно возрастает количество сбоев. Этот процесс не всегда легко распознать и проследить, и он представляет большой риск для АЭС. Для атомной станции с любым типом реактора период изнашивания наступает приблизительно после 20 лет эксплуатации, однако это может случиться и раньше[1].

Атомная индустрия России уже отошла от шока Фукусимы и бросилась в наступление с заявлениями о том, что у нас самые безопасные проекты новых реакторов, способные выдержать любые землетрясения. И снова пугающее сходство со Страной восходящего солнца, где до и марта 2011 года правительству регулярно докладывали, что АЭС могут выдержать что угодно, включая падение самолета и метеоритную бомбардировку, а новые реакторы и того лучше. Российская реальность такова, что только в течение 2009 года (последние доступные данные Ростехнадзора) надзорный орган зафиксировал 491 (!) нарушение требований норм и правил в организациях, занимающихся проектированием и изготовлением оборудования для АЭС. Отдельным предприятиям за низкое качество продукции угрожали отъемом лицензий. В атомной промышленности все проекты выглядят абсолютно безопасно в теории, но в реальности безопасность начинает зависеть не столько от бумаги, сколько от реальных дефектов оборудования и ошибок человека, которые невозможно исключить.

И снова мы видим сходство России и Японии: негативные по отношению к атомной промышленности факты не обсуждаются в обществе, которому с самого верха властной вертикали поступают ясные сигналы помолчать, ведь «все под контролем» и «от атомной энергетики мы не откажемся». Следовательно, нет того давления на атомную индустрию, которое может заставить повышать безопасность. Можно долго спорить о том, какие реакторы безопасней и разумно ли их строить в сейсмически опасных зонах, но очевидным фактом является то, что в России сложилась самая неблагополучная для ядерной безопасности ситуация из всех возможных.

У «Росатома» есть как минимум три проекта в сейсмически опасных зонах: Болгарии, Турции и Армении. И проект плавучей АЭС, которую в следующем году планируется отбуксировать поближе к зоне цунами на Камчатку. Ни одна из этих идей до сих пор не подвергнута пересмотру. Наоборот, мы лишь получаем заверения в том, что все будет абсолютно безопасно. Японцы тоже слушали такие заверения на протяжении десятков лет и верили в то, что АЭС надежно укреплены против землетрясений и цунами (а также падения самолетов и всего, что может и не может случиться на земле). Оказалось, что защита была недостаточной. У тех, кто сейчас в Токио пьет радиоактивную воду из-под крана, не осталось выбора, но у россиян он пока еще есть. Вне зависимости от того, что сыграло более серьезную роль в японской катастрофе – землетрясение или последовавшее за ним цунами, – очевидно, что те системы, которые были предусмотрены для защиты от природных катастроф, оказались неэффективными.

Все вышесказанное не отменяет того обстоятельства, что определяющим для развития атомной энергетики остается экономический фактор, а не страх новых аварий, охвативший разные страны. Основные выводы делать пока рано – кризис не закончился, радиоактивное загрязнение по-прежнему увеличивается, мир только начинает анализировать причины. Но можно уверенно говорить о том, что вследствие катастрофы на АЭС «Фукусима-1» произойдут глобальные изменения в области так называемого ядерного ренессанса.

Многие страны приступили к переоценке своих планов развития гражданской атомной энергетики. Самым большим сюрпризом стали заявления Индии и Китая о замораживании их программ. Накануне этих заявлений все эксперты были единодушны: в отличие от Запада, эти страны не прекратят строительство АЭС. Теперь же преобладает мнение, что даже в случае возврата к строительству атомных станций Индия и Китай начнут требовать повышенной безопасности, что приведет к серьезному удорожанию реакторов, и не ясно, устроит ли новая цена покупателей.

Еще до Фукусимы цены на новые реакторы достигли высокого уровня – если в 1990-х стоимость блока на 1000 МВт равнялась в среднем $1 млрд, то сейчас «Росатом» продает реакторы ВВЭР-1200 примерно по $3–5 млрд в зависимости от внешней политики. Эта цена довольно близко подобралась к стоимости французского реактора EPR, однако все еще отстает от него. Тем не менее настолько дорогие российские реакторы до сих пор могли позволить себе даже совершенно неплатежеспособные клиенты, ведь почти всегда сделки сопровождались выделением кредитов из российского бюджета.

Традиция возводить АЭС на средства строителя существует довольно давно. В 2000 году в специальном докладе об экспортных кредитах развитых стран в области атомной энергетики, обнародованном накануне заседания «большой восьмерки», была описана система выделения средств для поддержки экспорта реакторов. Тогда общая сумма подобной «помощи» из России составляла около $5 млрд. Сейчас эта сумма по самым скромным подсчетам в 6–8 раз больше. Одной только Турции обещали АЭС стоимостью $20 млрд (полностью за средства российских налогоплательщиков). По всем кредитам условия чрезвычайно благоприятные для покупателя, включая весьма туманные гарантии возврата средств, отодвинутые на десятки лет в будущее.