Дарующий мир - Алиса Евстигнеева

Иногда я невольно сравниваю их. Своих родителей… и своих других родителей. Слишком разные по темпераменту, складу характера и образу жизни,  но именно они своими жизнями, своими примерами показали, что такое настоящая семья.

Я помню тот год, когда мы со Стасом уезжали из отчего дома, с шутками, подколками и предвкушением чего-то нового. Ему было легче, а мне как-то невыносимо тоскливо… оказалось отрывать себя от Черновых.

В Москве было тоже… не тихо, совсем не тихо. Новая жизнь закрутила нас в свой водоворот, открывая новые перспективы и возможности. К тому же обитать со Стасом под одной крышей – это вообще особое удовольствие. И чтобы он там не говорил про Рому, но Стас сам по себе способен свести с ума кого угодно. Неугомонный, деятельный, инициативный, будь он неладен. А по мере развития его личной жизни наша квартира и вовсе стала напоминать отдельный бразильский сериал с итальянскими страстями.

А потом в жизни брата появилась Вера и наши будни заиграли новыми красками, заставив нас всех забыть о том, что значит покой. Завидовал ли я Стасу? Наверное, да. Я завидовал его уверенности в своих чувствах и той глубине, с которой он смотрел на это чудо с фиолетовыми волосами. Им было далеко до той гармонии и зрелости, что царила между Черновыми-старшими, им вообще было далеко до разумности, но мне хотелось верить, что однажды они справятся и с этим.

Вера и Стас окончательно съехали от меня полгода назад, но даже тогда тишина в квартире не казалась мне настолько громкой, как сейчас.

И вот, я лежу на полу, на том самом месте, где когда-то был наш ковёр и отец мне рассказывал о самом великом чувстве в мире – любви к своей женщине – и смотрю в потолок. Где-то в глубине кухни звонит телефон, но даже его вибрация и отголоски мелодии не способны победить ту невыносимую пустоту, что поселилась здесь после того, как ты ушла.

Утро начинается с тихого шлёпанья босых ступней по полу. Ванька ходит негромко и неуверенно: то ли не проснулся ещё, то ли просто осторожничает. Я тяжко вздохнула, потому что спать хотелось ужасно. Где-то сбоку заворочался Слава, безмолвно напоминая о том, что ночь уже давно потеряла свои права. И прежде чем лень и недосып успеют взять своё, я резко подняла себя с кровати.

Как и ожидалось, ребёнок мялся у входа в спальню. Славка всегда остро реагировал, когда кто-то нарушал его сон, и сын к своим шести годам прекрасно это усвоил. Подхватила его на руки и поцеловала такую сладкую макушку.

-Привет, мой хороший, - прошептала ему на ухо, и детское тельце тут же расслабилось в моих руках.

Он мелкий, даже для своего возраста, невысокий, худющий, с выпирающими лопатками и острыми костяшками на тонких запястьях. «Жертва Освенцима», - как иногда неуместно шутила свекровь, Ольга Николаевна.

Когда Ванька родился, все рассчитывали на то, что он вырастет настоящим богатырём, ещё бы, при таких-то генах. Свёкр, Виталий Игоревич, в своё время был чемпионом области по гиревому спорту. Он и сейчас, когда ему уже перевалило за шестьдесят, оставался мощным и плечистым. Слава, с юности увлекавшийся еженедельными походами в тренажёрку и силовыми упражнениями, ничуть не уступал в своей комплекции отцу. Благо, что рост у обоих был средний, иначе бы я совсем потерялась на их фоне.

Про таких, как я, обычно говорят: мелкая собака – и до старости щенок. И пусть старость мне в ближайшее время не грозила, но уже сейчас было очевидно, что в магазин за алкоголем мне ещё лет двадцать суждено ходить исключительно с паспортом. Имея в свои двадцать семь рост, еле-еле переваливший за метр шестьдесят, небольшой, но ощутимый дефицит массы тела, длинные волосы, собранные в вечный конский хвост, я больше походила на подростка, чем на взрослую женщину с ребёнком и мужем. А ещё очки. Всем нормальным людям они придавали статусности и серьёзности, меня же превращали в девочку. И дело тут не в оправе - сколько я их сменила в своей жизни не сосчитать - а в какой-то общей энергетике, светящейся в глазах и вечно толкающей меня на необдуманные поступки.

-Катя, ты порой хуже ребёнка, - качал головой муж, наблюдая за очередной моей инфантильной выходкой. Правда, инфантильной она была только на его взгляд, меня чаще всего всё устраивало. Но в такие моменты мне следовало сделать серьёзный вид и изобразить хоть какое-то раскаяние, иначе отповеди на тему, что пора бы уже повзрослеть, было не избежать.

Сын пошёл в меня и ростом, и субтильностью к недовольству всего остального семейства. Ольга Николаевна всегда печально вздыхала по этому поводу и пыталась с каким-то неиссякаемым энтузиазмом запихнуть во внука очередную порцию котлет-борща-каши, а потом с лёгкой долей упрёка посматривала на меня, когда ребёнок категорически отказывался есть. Нет, Ванька не капризничал и не орал, он просто не ел, часами сидя над остывшей тарелкой. У мужчин был более радикальный подход. Одного Славиного взгляда на сына обычно хватало, чтобы тот начинал что-то вяло жевать, но после этого он обычно ходил грустный и подавленный, словно пытался нам всем сказать: «Хотите моей сломленной воли? Получайте».

Я к детской худобе относилась проще и обыкновенно старалась не обращать на это внимания, прекрасно зная, что если он захочет, сам попросит. Но отчего-то такая тактика не устраивала всех остальных. Свекровь искренне ужасалась: как так, ребёнок ходит голодный. А муж со свёкром жили в святой уверенности, что я просто потакаю детским капризам.

Они вообще жили мечтой вырастить из него настоящего мужика. Правда, что точно входило в это понятие, никто мне толком  объяснить так и не смог.

- Сила. Воля. Характер, - однажды обрисовал Виталий Игоревич свой подход. Но мне всё равно было непонятно. Вот у меня тоже характер, но отчего-то он никому, кроме меня, не заходил, а ведь они явно ждали чего-то другого от шестилетнего пацана, а не моей «инфантильности».

Ситуация осложнялась ещё тем, что Ванька ну никак не желал соответствовать их «мужским требованиям». Ребёнок рос осторожным, тревожным, закрытым и достаточно сдержанным. И никто ничего не мог с этим поделать.

-Нужен спорт, - год назад заключили все на семейном совете, в попытке найти выход из сложившейся ситуации. Мы, правда, с Ваней тогда от права голоса воздержались. Нужен, так нужен. Спорить бесполезно, да я и не умела, предпочитая молча кивать, а потом делать за спиной по своему. Никаких интриг, лишь точно выверенный расчёт. Мужа обычно не переспорить, особенно если его мнение подкреплено авторитетным одобрением со стороны родителей. Значит, действовать нужно было иначе.

Входные данные – нужен любой вид спорта, подходящий под разряд «мужской». Значит, что-то жёсткое, контактное и скорее всего боевое.

Когда я думала об этом, всегда представляла тоскливый взгляд Ванечки, который в душе явно рос пацифистом. Следовательно, я должна была придумать что-то такое, что пришлось бы по душе ребёнку и при этом удовлетворило бы запросы всех остальных представителей Лариных.

Мы с сыном тогда оббежали почти все секции в округе, коих было далеко не так уж мало, пока я не нашла его - крупный спортивный центр с таким огромным перечнем услуг, что у меня просто закружилась голова от обилия полученной информации. Казалось, тут было всё. И мы честно стояли с Ваней перед огромным информационным стендом, хлопая глазами и теряясь в догадках, на чём же остановиться. Ну ладно, в догадках терялась я, ребёнок же просто стоял рядом, прижавшись к моей ноге, вымотанный всей этой эпопеей.