Медленнее, ниже, нежнее… - Татьяна 100 Рожева

Зато отлично слышно соседей сзади. Пять лет назад они купили этот участок, перестроили дом, воздвигли сарай, баню, мастерскую и беседку, изменили земельный надел до неузнаваемости, но все пять лет от них доносится одно и то же: «Магадан потерянный рай – У Светки Соколовой день рожденья – Мои мысли мои скакуны – О-о-о-о зеленоглазое такси – Не волнуйтесь тётя, дядя на работе – Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе – Малиновки заслышав голосок – И поверженный в бою, я воскресну и спою…» Где они нашли радио Склероз FM – не знаю. На всех радиостанциях крутят одно и то же, но чтобы пять лет без изменений! Соседи любят эту музыку. Он – бывший военный, она – блондинка. Он зовет её «мамуля», хоть детей замечено не было, а она регулярно жжёт бытовые пластмассовые отходы возле нашего общего забора. Когда забора ещё не было, а была верёвочка, она положила нам на крыльцо записку: «Просьба соблюсти соосность при установке столбов». Образованная девушка. Еще бы сообщить ей, что черный дым от горящей пластмассы вреден для осветлённых волос, но полезен для раковых клеток. Все собираюсь сделать это, но не хочется портить отношения…

Вот опять начало музыкального круга: «Магадан…» С ритмом песни сливается звук забиваемых свай. «Ма-гадан – Бум – Бум – запорошенный кра-ай – Бум – Бум». Это сосед слева. Он работает на стройке и производит строительные работы по всем правилам, с использованием спец техники: дизельным молотом забивает сваи под сарай, бетономешалкой бетонирует лавку и детские качели, подъёмным краном возводит полутораэтажную баню, которая висит окном на нашем общем заборе. Собирается ли голый строитель себя показать или людей посмотреть, пока не известно – баня не введена в эксплуатацию. Кран над ней застыл в долгострое, как на настоящей стройке – то ли водка кончилась, толи крановщик…

– Мааам! А что это за гриииб? – кричит ребёнок следующих соседей из-за пятнадцати метров общего забора, за который только обещано отдать.

– Поганка это, – тихо отвечаю я со своего помоста. – Что у вас ещё может расти, если на том месте, где росли белые грибы, вы вырубили весь лес и поставили туалет типа «вертикальный гроб», жизнеутверждающе прибив к нему скворечник. Хорошо бы научить этого скворца кричать целый день из круглой дырки: «Отдай за забор, сволочь!»

Все хочу это сделать, но не хочется портить отношения с людьми…

Певица Ротару голосом старушки-робота чеканит слог: «вот-и-лето-про-шло-слов-но-и-не-бы-ва-ло». Ей вторит женский визг и нетрезвый бас. У бывшего военного и блондинки гости. Как всегда по выходным. Они любят не только Склероз FM, но и гостей. В два часа ночи гости ещё ржут, а в восемь утра уже матерятся. Давно мечтаю положить им записку: «Просьба соблюсти соосность с режимом окружающих вас отдыхающих». Да не хочется ссориться с гостями соседей…

Ритм-группа забиваемых к центру Земли свай замолчала – обед, наверно. «Ягода малина нас к себе манила..» – певица Легкоступова тяжёлой поступью идёт по ушам под звук двигаемого стола за общим забором с хорошими соседями. Тихие, интеллигентные люди. Руками таджиков тихо вырубили свой лес и разбили на его месте великолепную клумбу – флоксы, георгины, гладиолусы, розы всех сортов! Теперь, когда припекает солнышко, они двигают свой стол в тень наших ёлок, растущих у общего забора, потому как другой тени на их участке нет.

«Никита!» – позвала любящая мать.

«Рр – рр – рр», – поехал на косилке верный супруг.

«У Светки Соколовой день рожденья!», – заботливо подсказали сзади направление движения мототехники.

На мгновенье всё стихло, стало так тихо, что слышно птичку. «Тихо-тихо-так-так-себе!» – пошла на следующий кон бескорыстная певунья.

В синем небе завис серебряный беззвучный самолёт. А вдруг кто-то в самолёте сейчас смотрит вниз? Видит лес, крыши, прудик и меня? Я повернулась на 180 градусов, чтобы смотреть пилоту в глаза, и раскинулась звездой, чтобы завидовали, как хорошо я отдыхаю.

«Никита!» – закричали теперь за левой рукой. «Рр-рр-рр» – за головой, «Бум – Бум» – за правой ногой, и в районе талии: «Мааам! Он меня толкнул!» «А-а-а-а зеленоглазое такси», – загундосили сзади, «Бум – Бум» – в животе, нагретом вселюбящим июльским солнцем.

«Сябилямааамитялялёооо!» – зычно закричали между ног.

Это ещё что? Я привстала на локте. Грузовичок с загорелыми мужчинами громыхал металлом на дороге. А, собираем металлолом, – догадалась я.

Где-то читала, что в среде французских аристократов было принято учить детей русскому языку, он-де настолько сложен, что формирует нестандартное мышление и отлично развивает мозги. Почему он отлынивает от этих обязанностей у себя на родине? Мысль заставила меня застыть в вопросительной позе под Библейской глубиной неба с восклицательным знаком самолёта.

Кто-то в самолёте смотрел вниз. Видел лес, цветные крыши, сверкающий прудик, добрую меня на дощатом помосте, и думал с любовью ко всему сущему: «Как же хорошо!..»

Моя подруга сделала аборт. Не настоящий, таблетками, но переживания были самые настоящие. Она мучилась. И вроде плюсы этого решения на той половине листка, где плюсы, перегнали команду минусов втрое, но подруга ревела, повторяя в телефон один и тот же вопрос каждые полчаса: «Я ведь правильно сделала? Ну, скажи-и-и…» Мои такие же одинаковые подбадривающие ответы занимали оставшиеся полчаса. Таким образом, мы с ней были заняты целый день. Ей было очень больно, а я очень хотела помочь, поэтому предложила первое, что пришло бы в любую голову:

– Давай сходим в церковь? За очищением. Я не знаю, что надо делать, но там, наверное, подскажут…

– Да! Да! Давай! – всхлипнула подруга. – Я сама уже об этом думала. Но только я ничего говорить не буду! Я не смогу…

– Хорошо. Я скажу, что это я, а ты послушаешь…

Мы выбрали маленькую деревянную церквушку на отшибе, чтобы поменьше народу и зашли. Внутри действительно никого не было, кроме немолодой женщины в платке, спящей на кулаке за небольшим столом. Подруга, завернувшись в темный платок, прошла вперед, а я осторожно трясанула столик. Женщина подняла заспанное лицо с пористым носом и редкими волосками на подбородке.

– Вы что-то хотели?

– С кем тут можно посоветоваться?

– Со мной, со мной, – охотно ответила она. – Что случилось?

– Понимаете… я как бы это сказать… избавилась от беременности… сделала…

– Аборт, аборт! – с готовностью подсказала женщина.

– Ну не совсем… там таблетки… ну в общем, да. Очень переживаю. Вот что надо делать? Подскажите, пожалуйста…

– Понимаю, понимаю! – закивала женщина. – Это тебе к святой Матроне надо!

– А где она?

– Воон иконка! – она махнула рукой в растянутом рукаве.

– Которая? Там много. Я не знаю…

– Да вон же! – женщина неуклюже выбралась из-за столика. – Пойдем, пойдем, покажу.

Она подвела меня к изображению печального затертого лика.