Одной крови - Алина Рейн

Смахнув одинокую слезинку со щеки, я заключила бабушку в объятия, и это помогло мне с надеждой взглянуть в будущее. Эмоции улеглись, сердцебиение замедлилось.

Я не стала доучиваться последний месяц с позволения моего единственного опекуна. К тому же я приказом самого директора была отстранена от занятий. Чем не законный повод посидеть дома?

Лето было невеселым. Да и какое оно может быть, если тебя буквально выгнали из школы? Его мы провели в нашем старом доме, наслаждаясь уютной и родной обстановкой стен, наполненных воспоминаниями. Ну и параллельно собирая вещи для переезда.

Лидия забрала у меня телефон, обрывая все контакты со старой школой. Мы сами так решили. Сжигать мосты – так сразу все!

Я старалась не выходить на улицу и не шататься по городу. Всем в школе директор сообщил, что мы уехали еще в мае доучиваться год в новой школе. Мне не было скучно. Друзей у меня в школе никогда и не было, так, лишь одноклассники, которые даже не здоровались при встрече. Наверное, я всю жизнь старательно держала чужих людей на расстоянии, опасаясь сближаться и заводить друзей. Все равно, что сделать шаг по канату, натянутому над пропастью. Одно неверное движение – и рухнешь вниз, навстречу острым скалам.

Я полюбила долгие прогулки в предрассветный час в нашем старом парке, где только сонные птицы были моими спутниками. Я гуляла в одиночестве, предпочитая компании хорошую книгу, и перечитала тогда, наверное, штук пятьдесят. В перерывах между чтением я бродила по сумрачным дорожкам, пытаясь найти в душе ответы. Кто я? Куда стремлюсь? Кем хочу стать? Ради чего вообще я живу? Ведь новый учебный год – отличное время, чтобы изменить свою жизнь. Так, наверное, думают все новички.

Но ответы на мои вопросы не приходили, и я снова и снова погружалась в фантастические и вымышленные миры, будто отдаляясь от реальности специально. Раз нет ответов, зачем тогда проводить скучные дни в этом мире, если их вокруг тысячи, более живых и красочных? Я начала писать стихи о тех чувствах, которые еще не испытывала, или о тех местах, где не была. И тогда потихоньку приходило осознание, что эту жизнь пора менять решительно и бесповоротно. Но как набраться смелости для этого?

А смелости как раз и не было, как и уверенности в себе. Больше всего мне хотелось в новой школе залезть в мою уютную серую раковину и спокойно учиться вплоть до выпуска.

Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь. Вот и бабушка!

– Пора вставать, – послышался ее звонкий голос.

Родителей своих я не помню, к сожалению. По словам бабушки, они погибли, когда мне было два года. Ужасный пожар в их доме, выжила только я. Там же и сгорели все их фотографии и личные вещи. А возможно, бабушка просто убрала все подальше, чтобы себе и мне лишний раз не напоминать о той ужасной трагедии. Я пыталась расспрашивать ее об этом, но всякий раз натыкалась будто на стену: ее лицо становилось бледным, из него, казалось, уходила сама жизнь. В такие минуты она тяжело дышала и, держась за сердце, опускалась на стул, или кресло, или диван – в общем, что стояло рядом.

Сегодня мой первый день в новой школе того самого города Крисп. И я дала себе обещание – больше я не буду совершать ошибок, больше бабушке не придется оставлять позади память о ее семье, чтобы иметь возможность дать образование своей непутевой внучке. Теперь все будет иначе – лучше я снова буду невидимка, без имени, без своего мнения, без друзей. Но мы будем жить спокойно.

Время моих размышлений подошло к концу. Да и время, отведённое на подготовку к школе. Вынув наушники, я выключила песню «The last of the real ones». Жаль, не удалось дослушать, но позитивный заряд не заставил себя ждать. Я взглянула на себя в зеркало и увидела стройную рыжеволосую девушку небольшого роста. Немного постояла, потом покрутилась, улыбнувшись самой себе в отражении.

Настойчивый голос в голове говорил: «Ты так хороша, не прячь себя под скучной ужасной одеждой! Пора вылупляться из скорлупы!» И он был прав. Последние месяцы после моего восемнадцатилетия я серьезно переосмыслила свою самооценку. Ну, или мне так казалось. Очень не хотелось больше забивать себя в угол, я хотела свободы самовыражения, хотела любви и приключений. Я больше не сомневалась в себе. Но как быть со своим обещанием? Мне оставалось учиться еще довольно долго и хотелось бы закончить школу без серьезных сложностей для бабушки.

Ну что же, теперь осталось понять, сработает моё самовнушение или нет. Раньше что-то не особо работало.

– Так ты идёшь? – бабушка снова заглянула ко мне в комнату, всем своим видом выражая нетерпение. – Я там оладушки приготовила со сметанкой. Тебе нужно позавтракать, ты же знаешь. Без завтрака я тебя в школу не отпущу.

Ее теплый взгляд заставил меня улыбнуться. Бабушка была очень хороша собой: слегка за пятьдесят, с красивыми голубыми глазами и русыми волосами. Я даже не помню, чтобы она их красила, это был ее родной золотисто-медовый цвет. Прическа – модное каре с уклоном на один бок – удивительно подчеркивала достоинства её тонкого, аристократического лица. Она надела темные джинсы и голубой вязаный пуловер. Наверное, тоже куда-то собралась? Где же привычный милый фартучек с оборочкой?

– Ты хорошо выглядишь, – заметила я. – Неужели поедешь со мной в школу?

У меня вдруг округлились глаза от такой невероятной догадки. Только не это! Я люблю бабушку Лидию, но не хочу явиться в школу в первый же день под ручку с бдительной нянькой. К слову, это было бы вполне в её духе – опекать любимую единственную внучку от любых злоключений, будь это стая бродячих собак или милый парень, вполне способный впоследствии разбить мне сердце.

– Нет, расслабься, – она шагнула в мою новую комнату и оставила дверь распахнутой, как бы говоря: «Тебя ждёт неизведанный и удивительный мир». – Я иду на собеседование.

Я непонимающе уставилась на бабушку.

– Работа? – переспросила я и от удивления мазнула тушью мимо ресниц, оставив чёрную вязкую полосу на верхнем веке. – Зачем тебе работа? Мы вроде не бедствуем.

Тут я слукавила. Мы бедствовали. И сильно. По сути, жили сейчас лишь на новый доход – оплату аренды нашего старого дома. А до этого успешно проматывали дедушкино наследство. Так успешно, что сейчас у нас остались лишь несколько тысяч наличными да старый, убитый временем джип. Его тоже можно было бы продать. Классика автопрома всегда в цене, еще и с родным движком. Но я была категорически против, потому что безумно любила эту ржавую банку на колёсах. За несколько месяцев до своей смерти дедушка говорил, что я смогу забрать джип, когда подрасту. Но вот я получила права месяц назад и удивилась, сколько стоит поставить на ноги моего старого друга. К сожалению, дешевле сейчас было купить подержанную простенькую лошадку, зато на ходу. А мечты оседлать брутальный автомобиль отложила в далёкий-предалекий ящик. И ключ забыла, куда положила.

А влажная салфетка всё не хотела вытирать тушь, лишь размазывая её ещё сильнее. Бракованная, что ли? Салфетка или тушь.