Все, что мне надо - Мария Зайцева

- Ты чего орешь, дура? – уже рычу с досадой, - я же просил!

Она извивается подо мной, ерзает, ступнями упирается в бедра, колотит пятками по ногам.

Какая горячая и неугомонная!

Это даже заводит!

Хотя, кого я обманываю? Она меня уже завела. Еще у дверей, когда держал ее, голую, извивающуюся, теплую со сна.

- Прекрати! Не собираюсь я с тобой ничего делать! Не шуми только!

В противовес словам, чувствую, как член, уже давно вставший, упирается прямо ей в промежность.

И она тоже это, похоже, чувствует, потому что глаза ее расширяются до невероятных размеров, из них начинают течь слезы, она что-то мычит протестующе, сжимает пальчики, пытаясь достать до моей ладони.

А я, черт, оказываюсь в идиотском положении.

Потому что прекрасно понимаю, что, что бы я сейчас не сказал, как бы ни попытался ее успокоить, она не поверит.

И, стоит мне ослабить напор, сразу же поднимет шум.

А, пока я буду ее увещевать, соседи вызовут полицию. И, возможно, прекрасно зная, чья это хата, еще и журналистов.

И уже через час весь интернет будет пестреть заголовками о том, что заместитель мэра города, будущий кандидат в мэры города, подозревается в насилии над женщиной.

И это будет финал. Всему финал.

Сыновья и так мне репутацию подпортили своими выходками, а тут…

И не отмоешься, главное!

И в то же время, чем больше я лежу вот так вот, на голой, извивающейся, мягкой женщине, тем больше не хочу вставать. Отпускать ее.

Нет, я нихрена не насильник.

И даже особо не тиран, что бы по этому поводу не думали мои подчиненные… Но я нормальный мужик.

И секса у меня не было уже две недели.

А она – ну очень привлекательная женщина. Есть вкус у Ромки, не отнять этого. Весь в меня.

Само собой, ни принуждать, ни насиловать я ее не собираюсь, а вставший член – это физиология, куда от нее денешься… Но если она продолжит ерзать в том же режиме, то…

Короче говоря, я этими размышлениями привожу себя в чувство и вспоминаю, что она не просто так здесь. И , возможно, имя Ромки…

- Не кричи, я – отец Ромки.

По глазам вижу, что имя это ей мало что говорит. Значит, не Ромка? Интересно…

- И Димки, - добавляю , в надежде, что хоть проблеск осознания ситуации будет. Нифига.

Мелькает мысль, что она, может, и не в курсе имени того, с кем спала сегодня, потому я продолжаю:

- Отец того парня, с которым ты трахалась сегодня ночью!

Опять ни единого осмысления.

Да что, бля, такое-то?

Я теряю терпение, потому что ее ерзание подо мной совсем уже невыносимо, член сейчас брюки прорвет, а она так трется, что я , того и гляди, как подросток, кончу, даже в женщине не побывав!

- Бля, да откуда же вас, шлюх, тащит-то к моим придуркам? – рычу, уже не сдерживаясь совершенно, потому что трахаться с мужиком и потом вообще не помнить про это – да за гранью такое просто!!!

Между тем, ситуация все больше приобретает бредово-порнографический оттенок, потому что член болит, она тяжело дышит, сверлит меня злым испуганным взглядом, слезы текут из уголков глаз по вискам вниз…

И мою голову посещает мысль! Такая же бредовая, как и вся эта тупая ситуация!

Если она такая давалка, такая пустоголовая баба, что даже имени не спрашивает у любовника, то почему, собственно, я должен с ней сдерживаться?

Какая ей, нахер, разница?

Я или еще кто-то?

- Не ори, - шиплю я своим самым страшным голосом так, что она замирает, потом убираю ладонь и мгновенно заменяю ее своим ртом.

Она испуганно всхлипывает мне в губы, пытается вывернуться, но я гневно рычу и придерживаю ее за подбородок, наваливаясь так, что она наверняка дышать не может.

Ну ничего, зато рот открыла.

Последнее, что я помню – это ее дрогнувшие сладкие губы, беспомощный жалкий стон и свой нереальный кайф от погружения в распахнутый рот языком.

Дарья.

Сначала я решаю, что это продолжение кошмаров, которые преследуют уже на протяжении года.

Очень часто вижу его.

Огромную фигуру, молчаливо и неподвижно стоящую рядом с кроватью. Настолько неподвижно, что , кажется , и не дышит даже. Впрочем, во сне реально не дышит.

Потом обычно были вариации. То меня просто душили, непритязательно сжимая холодную лапу на горле, то сначала били. По лицу. Наотмашь. Так, что слышно было, как челюсть хрустит.

Потом обычно я билась от боли и просыпалась, вся мокрая, как мышь. И такая же дрожащая.

И тут начало кошмара не особо отличалось.

Огромная фигура мужчины в проеме двери моей съемной однушки.

Неподвижная.

Взгляд, тяжестью своей придавивший меня к кровати.

Я лежу, не могу глаз от него отвести. И стараюсь проснуться до того, как почувствую боль. Хоть какая-то борьба. Пусть ее во сне нет. Но в реале - то я есть! И в реале – то я боролась! И победила! Значит, и во сне смогу!

А потом сценарий сна меняется. Потому что пришелец курит. Затягивается, вдыхает никотин. В прошлые разы он не дышал.

Теперь дышит. И курит. Я даже запах табака чувствую!!!

Не может быть такого во сне!!!

Неожиданно я начинаю двигаться, сама себе удивляясь, потому что раньше, во сне, я ни рукой, ни ногой пошевелить не могла.

А тут могу!!!

Кидаю в темную страшную фигуру сначала одеяло, надеясь, что его накроет с головой, потом подхватываю кружку с тумбочки. И следом, пока не очухался, лечу сама. В чем есть. То есть, голая.

Лечу, надеясь проскочить мимо и вырваться в подъезд. А там уж я так заору, что соседи или с ума сойдут, или полицию вызовут.

В принципе, могу и сейчас, что мне мешает?

Но план мой обречен на неудачу, потому что пришелец неожиданно резко дергается ко мне, жестко перехватывает по телу и перекрывает любую возможность кричать широченной грубой ладонью. Я не сдаюсь, ерзаю, дергаюсь, пытаюсь царапать волосатые предплечья, но меня сжимают еще крепче.

Черт! Такой сильный, гад! Не двинешься!

И это явно не сон!

Уже определенно не сон!

Со мной во сне никто не говорил.

А он говорит.

Только какую-то невнятную ерунду!

Не кричать, говорит …

Негромко, с рычанием, настолько угрожающим и жестоким, что понятно, что врет!