Обнаженная и мертвая - Картер Браун

Пять минут спустя мы добрались до кабинета Мейбери. Доктор с облегчением бросился в свое кресло и принялся грызть ноготь на мизинце: видимо, это помогало ему сосредоточиться.

— Кто обнаружил труп? — поинтересовался я.

— Один из садовников. Разумеется, случайно, там уже давно не подстригали кусты.

— В котором часу это было?

— Без четверти десять.

— Значит, охрана вашей больницы так ненадежна, что пациент может исчезнуть в десять часов утра и никто этого не заметит? — воскликнул я. — Невероятно!

— Нина Росс не была нашей пациенткой, — поспешил уточнить Мейбери.

— Тогда откуда вы ее знаете?

Он опять прикусил мизинец и объяснил:

— Она здесь лечилась, но покинула нас уже неделю назад.

— Ворота на ночь запираются?

— Само собой разумеется! И охраняются двадцать четыре часа в сутки.

— Жертва у вас не находилась, значит, попала в сад не из вашего здания. И не вошла в ворота, так как они с вечера заперты. Во всяком случае, сторож ее увидел бы. Тогда как же она там оказалась, доктор? Что вы думаете по этому поводу? Не могла же она идти по улице в одной маске да еще с кинжалом в груди и перепрыгнуть через двухметровую стену?

— Я так же, как и вы, лейтенант, ничего не могу объяснить, — отозвалс он, поглаживая усы. — Но может быть, она была мертва еще раньше?

— Как это? — проворчал я. — Кто-то перепрыгнул стену с трупом этой девицы в руках? — Потом зажег сигарету и с минуту смотрел, как доктор нервно барабанит по своему рабочему столу. Наконец попросил:

— Расскажите-ка мне все, что вы знаете о Нине Росс.

— Она приехала к нам два месяца тому назад, — поспешно заговорил он. — Была у нас семь недель, потом уехала.

— Чем она страдала?

— Не знаю, — признался Мейбери, но, увидев удивление на моем лице, пожал плечами и продолжил:

— За такой короткий срок я не имел возможности поставить диагноз. Подозревал, что это один из случаев паранойи: в том смысле, как это подразумевается у Крейплина. Разумеется, вы читали Крейплина, лейтенант?

— Исключительно по-японски, — буркнул я, сжав зубы.

— Извините, я сказал не подумав. — Нежно женственная нижняя губа доктора задрожала. Одно мгновение мне казалось, что он вот-вот зарыдает. Однако Мейбери взял себя в руки и объяснил:

— Крейплин видит в паранойе скрытое развитие постоянных галлюцинаторных симптомов, не имеющих под собой почвы, но эти галлюцинации не действуют на все прочее в организме.

— В общем, можно сказать, что, по Крейплину, параноик, исключа галлюцинации, вполне нормальный человек?

— Совершенно верно, лейтенант, — подтвердил Мейбери и кивком подбодрил меня двигаться дальше по пути эрудиции.

— И в чем выражалась паранойя Нины Росс?

— Ей казалось, что она одержима, — ответил доктор.

— Демоном?

— Скорее ведьмой. Нина Росс твердо верила, что ее душа и тело находятс под властью колдуньи, которая однажды явилась ей в виде большой белой кошки…

— Отсюда и маска?

— По-видимому. Но до сегодняшнего утра я никогда не видел этой маски. Нина Росс утверждала, что колдунья овладела ею за несколько месяцев до того, как она приехала в нашу больницу, и вынуждала ее делать всякие ужасные вещи. Заставляла участвовать в шабашах, присутствовать на черных мессах, которые потом переходили в оргии, и так далее. Больная думала, что я в состоянии заклинаниями освободить ее от власти ведьмы. Но если оставить в стороне эту ее одержимость, то во всем остальном Нина Росс была абсолютно нормальной. Возможно, на анализ и психотерапию этого случая я истратил времени больше, чем был должен, но это дало возможность составить внушительный эпикриз. — Доктор помолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Потом продолжил:

— Как-то утром она объявила мне, что мы с ней только зря теряем время. Нина утверждала, что за то время, что она находится у нас, ведьма взяла над ней еще большую власть. И поэтому решила уехать. У меня не было возможности помешать ей, так как Нина Росс приехала в больницу по своей воле. С другой стороны, я знал, что, если начну настаивать, она станет отрицать всю историю с ведьмой и постарается убедить всех в своем умственном равновесии. И сделала бы это лучше, чем мог бы сделать я.

— А после отъезда вы больше ее не видели? И не слышали о ней ничего?

— До сегодняшнего утра нет, — ответил Мейбери упавшим голосом.

— А ее семья?

— У нее не было ни родных, ни семьи. По крайней мере, так она утверждала.

— Если не ошибаюсь, доктор, — заметил я, — ваша клиентура состоит из сливок общества, а значит, деньги с них вы берете немалые. У Нины Росс не было трудностей с оплатой за пребывание здесь?

Его лицо обрело цвет солнца, заходящего за облака.

— Ее работодатель, который также был единственным родственником Нины, платил по счетам. Именно он и посоветовал ей обратиться ко мне, — объяснил он.

— Как его зовут?

— Джеймс Эрист.

— Что вы о нем знаете?

— Только то, что мне рассказывала сама Нина. Это, по-видимому, добрый человек и великодушный патрон. У меня не было случая познакомиться с ним. На следующий день после приезда девушки к нам Эрист позвонил в мою административную службу, чтобы предупредить, что он оплатит ее пребывание в больнице.

— Думаю, у вас есть его адрес? И адрес Нины Росс?

— Оба адреса, без сомнения, есть в деле, — заверил Мейбери, поднима телефонную трубку. — Я попрошу, чтобы их передали сестре в приемном покое, лейтенант, а вы возьмете их, когда будете уходить.

Он положил трубку, а я вспомнил о вопросе, который собирался задать ему еще раньше.

— Помнится, вы говорили о клейме над коленом девушки. Что оно означает?

— А, белые следы на ноге… Они имеют, наверное, какое-нибудь естественное происхождение, но «Нина была убеждена, что это дело рук пресловутой ведьмы. Рассказывала, будто ведьма приказала черту оставить отпечаток своих зубов на ее теле.

— Определение паранойи, которое вы дали, упрямо не выходит у меня из головы, доктор, — проворчал я, — и вся эта история мне кажется все более и более невероятной.

— Лейтенант, испокон веков рубцы являются предметом самых различных суеверий, — с тоном превосходства объяснил он. — В случае с Ниной Росс существует логическая связь между рубцами и убеждением, что она одержима нечистой силой.

— Скоро вернусь, — внезапно решил я. — А у вас, доктор, оставлю сержанта Полника, который примет все необходимые меры.

У меня было такое ощущение, что если я задержусь еще на минуту в кабинете, слушая эту историю, то я рискую тотчас же оказаться еще одним пациентом клиники Мейбери.