Дорога камней - Антон Карелин

Однако теперь, на старости лет, когда розовый покров навсегда спал с познавших слишком многое глаз, мне отчётливо видится, что основным чувством, руководившим действиями Совета, было не уважение, не опасение унизить величайшего полководца в истории Империи, нет-нет. Заговорщиками руководил тривиальный, непривычный высшим чинам Дэртара и ОСВ страх.

Совет и подчинённые ему структуры отчаянно боялись Старика.

Они знали, что, если ему придёт в голову воспротивиться вынесенному решению, огромное количество и офицеров, и солдат всей северной половины континента последует за ним, даже и не подумав ослушаться. Не подчиниться приказу. Ведь Диктатор, в отличие от Императора, в тот момент обладал далеко не формальной властью. Ни он, ни его предшественники никогда не были украшением Империи, и ни разу за прошедшие столетия величайшие полномочия Диктаторства даже не пересматривались, а приказы обсуждались высшим кругом Совета крайне редко.

Мой повелитель — сухощавый, молчаливый и давным-давно поседевший Старик, к редким словам которого прислушивался и сам Император, всегда обладал поистине сказочной властью. Но никогда, как и Его Величество Эйрканн, не воспользовался ею. Принеся присягу, он следовал интересам государства, которому служил, забывая о делах своих собственных. И брал правление войсками ОСВ лишь в годы военной опасности или войны.

Но теперь положение изменилось. Уже пять лет никто не держал в подобающей узде Совет, Гильдии и Храмы; отсутствие реального Правителя, который все своё время проводил в одиночестве, не интересуясь государственными делами, наконец-то привело к неминуемому развалу. К шторму, о котором сначала в шутку, потом с долей истинной тревоги говорили почти все старшие канцелярии, все через одного приближённые Двора, большая часть военных и высших правительственных чинов. И он надвинулся на всех нас, словно пенный шквал во весь берег, уйти от которого невозможно.

Военная Империя начинала стремительно распадаться изнутри — малозаметно, но всеобще. «Из-за чего?» — спрашивают теперь многие, пытаясь из груды ответов выбрать идеально подходящий. Единственного ответа нет. А если и есть, возможно, он таков: переросла себя. Она развилась настолько и в таком количестве направлений, что, закончив последние курсы, её составные-ученики разорвали её изнутри, стремясь к свободе и самодостаточности...

Вы все ещё хотите спросить: «Из-за чего?»

Из-за того, что сама система ОСВ расшаталась за долгие годы мира: государственная скрытность и миф о несокрушимом Дэртаре надёжной завесой укрыли истинную опасность кочевничьих нашествий даже от Общей палаты Совета, — что уж говорить о низах. Из-за внезапно ставшего очевидным обострения отношений государства и Храмов. Взаимопротивоположное стремление входящих в Дэртар структур к самостоятельности и единовластию приобретало характер целеустремлённости, сменяющей годы робких мечтаний, которые ей предшествовали.

И сделать со всем этим хоть что-либо с каждым месяцем было все труднее и труднее: даже самые послушные и любящие дети, став на ноги, стремятся уйти из родительского дома на свободу, а Империя ОСВ не желала отпускать ни одного из взращённых в своём подворье щенков...

По каждой из этих причин и по многим другим сама структура Объединённого Воинства стала обременительной, дорогостоящей и ненужной.

Стремясь к выходу из долгого застоя, самые различные властные сообщества и отдельные фигуры, могущества которых могло хватить, чтобы предвидеть ближайшие повороты судьбы, даже определить их направление и градус, рвались к определённости и свободе. Все зависело от денег и денежных интересов. Экономика диктовала политику, а не Идея, как прежде, и не было сил, способных противостоять океану денег, пробивающемуся сквозь подточенные горные кряжи двух с половиной векового ОСВ. Ведь Император молчал.

Высшие чиновники, руководствуясь интересами Империи и собственными, желая обрести власть, происходящую из смешения власти Диктатора и самого Его Величества, точными, рассчитанными и подготовленными шагами двигались вперёд. 20 июля 259 года на общем собрании абсолютным большинством голосов Совет Империи вынес решение поистине историческое — о немедленном роспуске Объединённого Светлого Воинства — громоздкой системы, пьющей кровь из крупных и мелких рыбин упомянутого океана. О реорганизации армий Дэртара.

Так Советом были выиграны огромные, колоссальные средства, которые Империя тратила на содержание ОСВ и контроль за блоками северных, отчасти юго-западных войск. Так были отданы на откуп профессиональные отряды и возглавлявшие их офицеры. Так Дэртар утратил статус средоточия всеобщей военной власти. Так начался процесс открытого, официального переформирования систем управления Военной Империи.

И власти Диктатора со дня на день должен был прийти конец.

Но для того чтобы вступили в действие резолюции такого уровня, Совет нуждался либо в открытом подтверждении Императора, — которого, несмотря на трехлетний тихий, многоглоточный ропот, даже в этом случае никто так и не осмелился побеспокоить, — либо в письменном согласии самого Старика.

И в этот момент все зависело от него одного.

Быть может, сейчас я выдаю то, что лучше оставить в тени, потому что многочисленные и очень популярные в последнее время историки найдут, как злоупотребить моими словами.

Многие в то время пытались тем или иным способом воздействовать на Таната Гиллара, привести его к тому или иному решению. Это длилось примерно около двух месяцев, начавшись в середине мая, и за это время все мы, непосредственные подчинённые Диктатора, составляющие внутренний круг, пережили очень многое. Очень многое подтвердили недомолвок, произносимых шёпотом слухов о высоком мире, в котором живём...

Непосредственно перед тем, как наследник Бринака пришёл со своей свитой принять подписанный или надорванный свиток с решением Совета, Диктатора посетила Её Высочество Катарина дель Грасси, и разговор снова касался решения, которое ему предстояло принять.

Я не был при нем в том разговоре. Мне, как и всем остальным, было приказано покинуть комнату, и впоследствии Старик не прокомментировал визит Её Высочества никак. Но Катарина удалилась не через выход, а с помощью переносящей магии, что, возможно, хотя бы косвенно свидетельствует о чувствах, испытанных ею в тот день. А через полчаса, когда юный Бринак прибыл с посланием Совета, мне, стражникам, представителям независимых сторон, посланнику и его свите было позволено войти.

Старик стоял у своего окна, разглядывая открывающийся вид, — по его словам, лучший вид в Империи. Он смотрел на столицу во всей её красоте, и всегда прямая его спина сейчас была сгорблена, а голова наклонена вперёд.

На несколько минут он замер так, неподвижно, а все мы, застывшие каждый на своём месте, в своей позе, ждали его решающих слов. Я из первых рук знал, что с нами почти все наиболее влиятельные маршалы и генералы; ночью накануне я и Колвин, старший секретарь по безопасности, встречались с шестнадцатью совершенно различными людьми, втайне от Старика заканчивая организацию того, что стало бы движущим ядром вооружённого переворота, подай он хоть один знак.