Мобильный свидетель - Михаил Нестеров

— Если вы правдиво ответите на наши вопросы, мы постараемся смягчить режим, а он, если вы еще не поняли, — maximum security penitentiary[2]. Вы лжете, когда говорите, что хотите отсидеть срок: каждый заключенный не откажется выйти хотя бы на день пораньше. Мы поборники правды и хотим помочь вам облегчить душу. Нам нужны ваши правдивые показания. Нет?.. — Американец покачал головой, как бы сожалея: «Я вас предупреждал».

Он подошел к двери и открыл ее. Подчиняясь его знакам, в помещение вошли конвоиры и, побросав дубинки, схватили заключенного за руки. Американец открыл коробку, похожую на футляр от перьевой авторучки, и освободил его от первого шприца.

— Руку на стол, — скомандовал он голосом доктора Менгеле, проводившего опыты на узниках Освенцима и прозванного Ангелом Смерти. — Я сделаю вам внутривенный укол. Будете сопротивляться, я введу сыворотку быстро, и ваше давление резко упадет. Без квалифицированного врачебного вмешательства вам не выжить, вы понимаете меня?.. Отлично, сидите спокойно.

«Ангел» ввел заключенному тиопентал натрия и триметилксантин, этакий усиленный вариант «сыворотки правды», и продолжил оказывать давление словами:

— Через пять минуту ваше сознание станет подавленным. Ваше артериальное давление и ударный объем сердца понизятся, мышцы расслабятся. Через пять минуту вы станете самым правдивым человеком. Увы, сотрудничеству вы предпочли дорогостоящую процедуру, и режим вашего содержания останется прежним: максимально строгим. Чувствуете головокружение? Поднимите руку, скажите что-нибудь.

Котик вспотел и был похож на Морфеуса, которому агент Смит ввел электронный аналог «сыворотки правды». Он поднял руку — медленно, как парализованный, прикладывая максимум усилий, и не смог удержать ее на весу…

— Хорошо, вы готовы. Он готов, — обратился «Ангел» к своему напарнику. Тот снова никак не проявил себя.

Он сам подошел к двери, открыл ее, выпуская конвоиров, и вернулся на место.

— Назовите ваше имя, фамилию, — начал он с простого.

— Александр Котик. — Пока еще заключенный нормально владел языком, однако с каждым словом речь его становилась тяжелее, как будто он сидел в стоматологическом кресле после обезболивающего укола.

— Вы состоите в штате военной разведки?

— Нет.

«Ангел» смотрел ему в глаза и мысленно констатировал: «Это правда» .

— Вы работаете на военную разведку России?

— Да.

«Правда».

— Вам приходилось убивать?

— Да.

«Правда».

— Вы получали деньги за успешное выполнение контракта?

— Да.

«Правда».

— Вас устраивала сумма вознаграждения?

— Да.

«Правда».

— Назовите имя вашего куратора из ГРУ.

Вместо ответа из груди Котика вырвался стон, как если бы он сказал себе: «Стоп!» Его правдивость споткнулась о конкретного человека. Сам он не в силах был скрыть свою косвенную принадлежность к разведывательному ведомству, но не мог предать вполне определенного, реального, живого человека. Предательство в его понимании — не отказ от прежних взглядов и привычек, а переход на сторону врага, нарушение верности, клятвы. Этот внутренний стопор не мог сломать ни один наркотик.

— Нет.

— Что — нет?

— Я не назову его.

«Ангел» ничего не понимал. Он отдавал себе отчет в том, что русский был сильной личностью и мог скрывать свои убеждения, но прямого отказа отвечать на вопрос он не ожидал. Он даже взял в руки шприц и повертел его в руках… Впервые «сыворотка правды» не сработала. Впервые напичканный химией подопытный буквально сорвал эксперимент. Впрочем, сорвал — сильно или преждевременно сказано. Нужно продолжить допрос и добиться других ответов.

— Кого вы устранили на Филиппинах?

— Полковника Дмитрия Реутова.

— Кто он? Расскажите о нем подробнее…

В это время в своем кабинете директор тюрьмы принимал штатного хореографа.

— Присмотрись к новичку, Рональд.

— Кто он?

— Русский.

— Русский танцор?

— Еще какой! Сейчас он пляшет под дудку янки. Я не задел твоих патриотических чувств?

— Мне начхать… Как сказал один мой знакомый — тоже патриот и тоже черный, как я: «Я ненавижу расистов, особенно белых».

Москва

Генерал Валерий Паршин прочел две статьи, опубликованные в электронных СМИ. К первой прилагался аудиофайл — как начало беседы в аудиоформате.

«Назовите свое имя и фамилию».

«Александр Котик».

«Вы работаете на военную разведку России?»

«Да».

«Вам приходилось убивать?»

«Да».

«Вы получали деньги за успешное выполнение контракта?»

«Да».

«Кого вы устранили на Филиппинах?»

«Полковника Дмитрия Реутова…»

На этом аудиозапись «по техническим причинам» обрывалась.

«Кто он, расскажите о нем подробнее».

«Его называли Вовкой — Военно-Воровской КАссир. Он был хранителем наличных денег и ценностей генерал-лейтенанта Паршина».

«Кто он?»

«Паршин — экс-глава Департамента отчета и отчетности Минобороны, очень влиятельный и авторитетный человек в мире военного криминала. Считалось, если убрать Реутова, то Паршин не сможет получить доступ к значительной части своих наличных».

«Речь о крупной сумме?»

«Это сотни миллионов рублей, долларов, евро. В этом задании я впервые выполнял роль оперативника. По заданию моего куратора я сблизился с парнем из окружения Паршина, Олегом Лобовым, капитаном-танкистом в отставке. Проще говоря, я втерся в доверие к нему. Убрать Реутова оказалось сложно. Но нам представился шанс сделать это за границей. Реутов собрался на Филиппины. Это был третий его визит на острова, и носил он прежний характер: он поехал за сексом. А здесь секс „самый фантастический и экстремальный“. Я купил путевку в Город Ангелов и прилетел в Манилу на сутки позже, чем Реутов. По стечению обстоятельств в заведении, в котором обслуживался Реутов, постоянным клиентом был шеф местной полиции. Он вызвал подкрепление на жалобу проститутки, с которой Реутов обошелся жестко. Я убрал полковника, но уйти не смог: меня арестовали…»

Заявление представителя Минобороны Российской Федерации (опубликовано на официальном сайте военного ведомства в связи с распространением в Сети материалов о принадлежности А. Котика к серии убийств, заказчиком которых, по словам авторов материалов, выступала военная разведка Российской Федерации):