Мой любимый киллер - Татьяна Полякова

С утра в отделе доставки всегда шумно. Сегодняшнее утро небыло исключением, я выполняла привычную работу, слушала разговоры другихпочтальонов, что-то сама отвечала, но думать могла только о парне в кожанойкуртке. Он бродит за мной по крайней мере три дня, что, на мой взгляд,совершенно излишне. Следовательно, либо парень всего лишь пешка и ожидаетпоявление лица, которое может принимать решения, либо он вовсе не уверен в том,что я — это я, и, пытаясь в этом разобраться, пока довольствуется слежкой.Терпеливо ждать решения своей участи я никому не обещала, тем более что этасамая участь была предрешена почти два года назад, следовательно, втораяпричина вероятнее. Кстати, она и мне самой нравилась больше: пока они занятывыяснением моей личности, у меня остается шанс исчезнуть. Это как раз то, что ясобираюсь сделать. Но до поры до времени все должно выглядеть как обычно, чтобыкожаный не обеспокоился и не стал проявлять излишнего усердия, да и удратьсейчас просто не получится.

Я подхватила пачку газет и отправилась на свой участок.Ходила от подъезда к подъезду, не оборачиваясь и не торопясь, всем своим видомдемонстрируя скуку, навеваемую ежедневной рутиной.

Парень, должно быть, остался доволен: я ни разу не изменилапривычный маршрут, а поведением чем-то напоминала заторможенную ЛюдкуЧерняховскую. Была среда, по средам работы у меня не так много, и на почту явернулась одной из первых.

Людка пила чай, сидя в уголке за перегородкой,нахохлившаяся, хмурая и явно несчастная.

— Зарплату дадут? — сурово спросила она, сунув мнепод нос чашку с горячим чаем. В ответ я пожала плечами. — Дадут илинет? — возвысила она голос.

— Чего ты орешь? — вздохнула я. — Я, что ли,зарплату выдаю? Денег у меня кот наплакал.

— У меня их вовсе нет, — обиделась Людка.

— Ну и у меня примерно столько же.

— Но что-то ты об этом думаешь? — не унималасьона. С такими, как Людка, вечная неразбериха: то слова не добьешься, топривяжутся, точно репей.

— Отстань, а? — попросила я.

— Как же, отстань, мне жрать нечего…

— Пей чай, — посоветовала я и пошла к своемустолу.

Людка замолчала, сердито сопя в своем углу, и вдругвысказалась, к этому моменту я почти забыла о ее существовании и поэтому отнеожиданности даже вздрогнула.

— Тебя парень вчера искал.

— Что? — подняла я голову.

— Что-что, — передразнила она. — Парень.

— Какой?

— Твой, конечно. Расспрашивал.

— Что за парень, как выглядит?

— Почем я знаю? Не меня расспрашивал, а Зою Григорьевну(Зоя Григорьевна заведовала нашей почтой), вечером явился. Девки говорят,крутой, кольцо с бриллиантом, морда круглая, аж светится, и на иномаркеподъехал. Есть у тебя такой?

— Сегодня еще не было. Хотя иномарка — это неплохо,особенно если морда светится.

— Вот-вот, — проворчала Людка. — Чего тебезарплату ждать, тут хоть подыхай, ей-богу, а вот у некоторых иномарки, мужикибогатые… Слушай, может, у него друг есть, мне все равно какой, хоть самыйзавалященький, и иномарка без надобности, мне б только пару раз в неделю досытапожрать, слышь, а?

— Слышу, — кивнула я. — Спрошу, может, дружоки отыщется.

— Ага… Только не забудь, ладно?

— Не забуду, — заверила я, мысленно ухмыляясь,вряд ли бы Людке пришла охота знакомиться с кем-нибудь из дружков парня,который вчера интересовался мною. Не из тех они людей, с кем приятно иметь делодаже на сытый желудок.

Но Людке я это говорить не стала, пусть немного помечтает, азаодно молча попьет чаю. Зарплату нам не платили уже три месяца, а Людка, как ия, совершенно одинокая, сюда она прибыла из детского дома, находящегося где-тоу черта на куличках, ближе к Полярному кругу, и приходилось ей туго, хотя ибыла она сызмальства привычной к голодухе.

— Может, дадут, — неожиданно вздохнула она черезполчаса, имея в виду зарплату.

Тут в дверь позвонили, появилась Татьяна Елагина со своейсестрой Женькой, тоже почтальоном, и Людка переключилась на них.

А я продолжила пялиться в стену и пыталась напряженномыслить, но шарики, или что там есть в моей голове, упорно отказывалисьшевелиться. Озарением даже не пахло, что неудивительно: я была слишком напуганадля того, чтобы хорошо соображать.

— Лена, Кудрявцева, — позвал кто-то нетерпеливо, ия вздрогнула.

Лена Кудрявцева — это я. Если быть точной, мне принадлежиттолько имя, в том смысле, что его мне дали при рождении, фамилию я приобреласама около двух лет назад при крайне неприятных обстоятельствах и не совсемчестным путем.

— Что? — встрепенулась я, надеясь, что некотораязаторможенность покажется коллегам извинительной из-за моей углубленности вработу.

— Тебя к телефону! — крикнула Женька и повертела вруках телефонную трубку для того, наверное, чтобы я поскорее пришла в себя.Приходить в себя я не спешила: за два года это был первый телефонный звонок,адресованный мне. Неожиданный интерес к моей особе настораживал, а вкупе спарнем в кожанке и вовсе наводил на невеселые мысли.

Я поднялась и на негнущихся ногах шагнула к телефону. Голосв трубке был мужской, приятный и совершенно незнакомый.

— Да? — пискнула я, пытаясь вернуть сердце изпяток на его законное место.

— Елена Петровна? — пропел мужчина и повторил ещераз:

— Кудрявцева Елена Петровна?

— Да, — вторично сказала я. Вышло еще тише и ещеписклявее.

— Моя фамилия Бобров Виктор Степанович, следовательОктябрьского РОВД, я бы хотел поговорить с вами по поводу вашего родственникаКудрявцева Михаила Бенедиктовича.

— А что с ним? — насторожилась я, до сей минуты ине подозревавшая, что у меня есть родственник, да еще с таким затейливымотчеством. Голос на том конце провода приобрел некоторую суровость:

— Это не телефонный разговор. Вы не могли бы прийти кнам завтра, скажем, часиков в одиннадцать?

— Нет, — ответила я. — В это время у менясамая работа особенно по четвергам. Могу подъехать сейчас, минут черездвадцать. Почта, где я тружусь, недалеко от отделения… Или в пятницу, в любоевремя после обеда.

— Хорошо, — с легкой заминкой согласилсяон. — Значит, в пятницу, в 14.20, третий кабинет.