Не оглядывайся, Джин… - Эрмина Блэк

Да, любовь, дом и семья, все то, о чем мечтает каждая девушка, к чему стремится, — все это не для нее. Всякая надежда на это оставила ее давно, и она посвятила себя избранной профессии так же полно, как монахиня — своему обету. Ничто не заставит ее свернуть с избранного пути, какой бы одинокой она себя ни чувствовала.

И все равно сердцу трудно было смириться с этим мрачным взглядом на жизнь. Ведь ей еще только двадцать с небольшим лет; и в глубине души она чувствует, что создана для совсем другой жизни…

Джин смотрела на него, почти не сознавая этого, и в этот момент Блейр Марстон поднял голову. Их взгляды встретились. Она привыкла к тому, как он внимательно смотрит на собеседника, но сейчас в этом серо-голубом взгляде было необычное тепло, какое-то новое осознание, от которого у нее перехватило сердце. В те несколько секунд, когда они смотрели в глаза друг другу, Джин поняла, что не может отвести взгляд, и, наверно, почувствовав это, Блейр разорвал пугающее оцепенение, которое словно лишило ее подвижности.

— Думаю, все будет хорошо, сестра, — сказал он, выпуская руку малыша и вставая.

Подавляя волнение, Джин с обманчивым самообладанием согласилась:

— Да, не вижу причин для тревоги. Мы очень внимательно наблюдаем за ним.

— Знаю. Не мог бы пожелать лучшей команды. — Он улыбнулся. — Только пусть это будет между нами. Чтоб не зазнавались. А этот малыш — еще одно перо в головном уборе «Золушки». Интересно, ведете ли вы счет нашим выздоровевшим пациентам?

— Конечно. И этот счет растет благодаря вам… — Хвала небу за спокойствие в голосе: гул ее бьющегося сердца, казалось, заполнил помещение. Хорошо еще, что этот гул не слышит стоящий перед ней мужчина.

— Он прекрасно выдержал операцию, — сказал Марстон. — Завтра утром прежде всего загляну к нему. Нет надобности напоминать вам, что следующие несколько дней его нужно держать в постели, чтобы он был как можно спокойней. Пусть подольше спит. Остальное — дело сиделок.

Вошла нянечка Саммерс, и, перебросившись с ней несколькими словами, хирург вслед за Джин вышел из бокса. Обычный обход он уже проделал раньше, и в палату его вновь привел только этот особый случай.

Идя рядом с Джин, он неожиданно спросил:

— Когда у вас отпуск?

— Через три недели, — ответила она.

— Хорошо. К тому времени Тим вполне оправится. Мистер Баррингтон отвезет его к своей сестре в Корнуэлл.

— Там за ним будут хорошо смотреть? — спросила Джин.

— О да, его отец позаботится об этом. Джон Баррингтон остается в Англии, чтобы быть с сыном. Он взял бы Тима на юг Франции, но хочет, чтобы мальчик был поближе ко мне. Хотя к тому времени малыш уже должен поправиться, и я не хочу, чтобы из него делали инвалида. Операцию для того и проводили, чтобы он был способен жить так же, как и другие мальчики, — с известными ограничениями, конечно, в первые несколько месяцев. — Легкая улыбка скользнула по его серьезному лицу. — У сестры мистера Баррингтона трое своих детей, — продолжал Марстон, — и няня, которая имеет диплом сестры, но отказалась от профессии ради нынешней работы. С Тимом будет все в порядке. Ручаюсь, отец сделает все необходимое.

— По-моему он очень предан мальчику, — сказала Джин.

Блейр кивнул.

— Да. Думаю, он отдал бы все свое состояние, чтобы вернуть мальчику здоровье. К счастью, в этом нет необходимости. — Они дошли до выхода из палаты и остановились. — Бедняга, — добавил Блейр, словно про себя.

— Мистер Марстон, а мать Тима? — неспособная сдержаться спросила Джин. — Она не пыталась его увидеть? Ведь мистер Баррингтон мог бы…

— Позволить ей прийти? Несомненно, если бы она проявила хоть малейшие признаки такого желания. Однако леди слишком занята другим.

— Они разведены? Я думала, может, он, будучи опекуном мальчика, мог чинить ей какие-то препятствия.

— Боже, нет! Очевидно, миссис Баррингтон меньше всего думает о своем сыне.

— Это… очень бессердечно.

— Да. Но, как я понимаю, она думает только о карьере. Сейчас она в Америке. Ей вообще не следовало выходить замуж. — Голос его стал жестким. — Бедный малыш вел одинокую жизнь. Он недостаточно крепок, чтобы ходить в школу и общаться с другими детьми. Поэтому мне так хотелось, чтобы он побыл здесь. Именно поэтому я поместил его сюда, а не в отдельную палату. Как только ему станет лучше, мы переместим его в общую палату, где его будут окружать другие дети и он сможет с ними подружиться… — Он замолчал, и Джин, оглянувшись, увидела подошедшую штатную сестру.

Улыбнувшись одновременно и Марстону, и Джин, Лорна Темпл сказала:

— Прошу прощения, сестра, могу ли я поговорить с вами?

— Да. В чем дело? Простите, мистер Марстон… — Джин повернулась, и они отошли на несколько шагов. То, что сказала Лорна, касалось текущих дел и вполне могло подождать. Джин подумала, что Блейр за это время уйдет, но когда посмотрела в сторону выхода, увидела его там.

Лорна повернулась, собираясь уходить, но Марстон подошел, знаком попросив ее задержаться.

— Здравствуй, Лорна, — сказал он. — Я уверен, старшая сестра простит мне, если я передам тебе кое-что. — И он вопросительно посмотрел на Джин.

— Конечно. Всего хорошего, мистер Марстон. — Она повернулась, оставив их одних.

2

Однако, уходя, Джин думала о них. Вернее, о Лорне с ее рыже-золотистыми волосами под белой шапочкой и обычно сонными зелеными глазами, которые принимали вызывающе-призывное выражение, стоило только рядом оказаться мужчине. Джин готова была признать, что какой бы раздражительной ни была сестра Темпл, она, несомненно, привлекательная молодая женщина; хотя всем бросается в глаза ее стремление всегда извлекать преимущества из того факта, что она троюродная сестра Марстона.

Да, конечно, она привлекательна; по крайней мере, так считают все врачи, и у нее в больнице немало поклонников. То, что она проявляет к своему троюродному брату гораздо больше внимания, чем могут объяснить родственные отношения, было ясно всему штату палаты. Не раз Джин слышала реплики на этот счет и всегда строго обрывала говорящих. Но… неужели Лорна действительно охотится за ним?

Джин резко оборвала себя. Она не впервые думает об этом, и всегда такие мысли вызывают досаду; в глубине души она убеждена, что Лорна — неподходящая жена для него. Но какое ей, собственно, дело… Личная жизнь Блейра Марстона не имеет к ней никакого отношения…

— Мама шлет привет и приглашение, — говорил тем временем Блейр. — Если у тебя свободен уик-энд, приедет Аннет и будет своего рода прием.

— Замечательно! — воскликнула Лорна. — Я свободна. Скажи Аннет, что я с приеду с радостью.

— Мама говорит, что пыталась дозвониться до тебя — она вчера была в Лондоне. Приехала за покупками, а вечером отправилась со мной в Хеймаркет[2]. Когда она позвонила перед ужином, ей сказали, что тебя нет, а ты знаешь ее аллергию к письмам.