Не оглядывайся, Джин… - Эрмина Блэк

По его тону Джин чувствовала, что он не очень всем этим удовлетворен.

— Кажется ужасным, что мать не хочет о нем заботиться, — сказала она. — Я не могу понять, как женщина может так себя вести — не подумать о нем, даже когда он болен.

Блейр, казалось, колебался, отвечать ли на эти слова… Но вот он принял решение.

— Судачить о частной жизни пациентов нехорошо, — сказал он, — но между прочим мистер Баррингтон говорил мне, что если вы спросите о его бывшей жене, я могу вам рассказать. Похоже, что вначале он не соглашался на развод из-за обычая судов отдавать детей матери — даже если она виновна и не в состоянии хорошо выполнять свои родительские обязанности. Не было сомнений, что Дезире Фалькон, таково ее сценическое имя, не согласится заботиться о Тиме. Поэтому она с готовностью дала обязательство отказаться от мальчика и никогда не пытаться с ним встретиться — подождите! — воскликнул он, услышав негодующее восклицание Джин. — Она никогда не хотела ребенка и не чувствовала никакой ответственности за него.

— Мне это кажется все более и более невероятным, — сказала Джин.

— Конечно, — согласился он. — Но — Боже! Я едва не забыл, зачем пришел. У меня есть пациент из сельской местности, которого нужно принять как можно быстрее. У нас есть вакансии?

— Да, — ответила она. — В понедельник выписывается ребенок Денверсов. До этого времени можно подождать?

— Отлично. — Следующие несколько минут он рассказывал ей о новом пациенте. Затем, уже собираясь открыть дверь, оглянулся. — Вы собираетесь в отпуск на следующей неделе?

— В субботу. После пятницы меня на работе уже не будет. Я так рада, что Тим выпишется в пятницу. Мне не хотелось бы отсутствовать, когда его заберут. Боюсь, бедняжка расстроится.

— И вы будете отсутствовать?..

— Месяц.

— Так долго?

— Видите ли, — объяснила она, — у меня в этом году не было отпуска. Обычно мы делим отпуск на две части, но весной было так много работы, что я сказала матроне, что подожду; а теперь она настаивает на том, чтобы я использовала все время.

— Ну, благополучного возвращения, — сказал он. — Мы еще поговорим до вашего ухода.

В следующее мгновение дверь за ним закрылась. Джин постояла, глядя на дубовую панель, прежде чем вернуться за свой стол.

Обязанности… обязанности. Она вздохнула и снова взяла ручку.

1

Завтра утром она уже не пойдет на работу.

У нее целый месяц, чтобы разобраться в себе: либо она вернется к здравому смыслу, либо наберется необходимого мужества, чтобы вырвать корни и начать все сначала.

Она никогда не обманывала себя, но в эти последние дни — с того времени, как Блейр Марстон пил чай в ее кабинете, — она особенно отчетливо поняла, какое место он стал занимать в ее жизни.

Достаточно тяжело сознавать, что, вопреки всем усилиям, она не властна над своим сердцем. Да, она не обманывается: Блейр неравнодушен к ней. Но больше ради него, чем ради нее самой, говорила она себе, с этим нужно покончить, прежде чем положение станет таким, что причинит ему настоящую боль.

Предположим, она расскажет ему правду? Видит Бог, не впервые за последние недели задает она себе этот вопрос.

Всю правду! Так, чтобы он увидел — а он это, конечно, увидит, — что для нее невозможно быть с ним, соединить с ним свою жизнь; потому что лежащая на ней черная тень может накрыть и его и все разрушить.

Вчера он наконец пригласил ее пообедать с ним. Сказал:

— Это для меня последняя возможность увидеться с вами. Завтра утром мне нужно уехать из города. Но мне нужно кое о чем предварительно поговорить с вами.

Охваченная паникой, она ответила, что это совершенно невозможно.

Она видела, что он удивлен, а может, и немного рассержен. Слегка пожал плечами и сказал:

— Что ж, придется подождать вашего возвращения. Или… может, скажете ваш адрес?

А она ответила:

— На самом деле… я не знаю, где буду. Видите ли, я собираюсь много ездить…

Явная ложь. Неудивительно, что он лишь кивнул и ушел.

Слава Богу, больше она его не увидит. Насколько лучше было бы, если бы он рассердился, невзлюбил ее. Однако она не могла понять себя. Настолько не похоже на нее не быть в состоянии разумно справиться с ситуацией. Но сама возможность услышать его слова признания приводила ее в панику. Она знала, что не сможет скрыть от него правду: она любит его всем сердцем, но из-за проклятой тени в прошлом ей лучше быть мертвой, чем пытаться соединить с ним свою жизнь.

А сегодня, вдобавок ко всему, она попрощалась с Тимом. Пообещала, что они увидятся — но увидятся ли?

Мальчику не хотелось покидать больницу — так он подружился с ребятами.

Джин смотрела на наполовину упакованный саквояж у ног, пытаясь вспомнить, что еще может ей понадобиться, как в дверь постучали.

— Кто там? — резко спросила она, а когда дверь слегка приоткрылась и показалась голова Салли Блейкер, спросила: — Что вам нужно? Я занята…

— Простите, сестра, — смущенно ответила Салли. — Но телефонистка на коммутаторе попросила меня отнести вам это.

— О! Спасибо! — Джин посмотрела на сложенный листок.

— Она говорит: звонивший сказал, что это важно, поэтому я обещала поискать вас.

— Большое спасибо. Я тороплюсь и пытаюсь разобраться в вещах. Завтра у меня начинается отпуск.

— Знаю. Приятного вам отдыха. — Блейкер улыбнулась и торопливо вышла, думая, что случилось с старшей сестрой, всегда такой любезной и приветливой.

Когда она ушла, Джин посмотрела на сложенный листок, который держала в руках. Кто может звонить ей так срочно?

Развернув листок, она прочла:

«Вас просят немедленно отправиться в отель «Савой» и спросить мистера Баррингтона. Он будет там в восемь тридцать и очень хочет увидеться с вами. Он надеется, что вы его не подведете, и будет бесконечно благодарен. Дело касается Тима, и оно срочное».

Что случилось? Джин дважды перечла записку. Почему Джон Баррингтон просто не попросил ее позвонить ему? Он мог бы по телефону объяснить, что ему нужно.

Очевидно, что-то случилось, хотя что это может быть, Джин не представляла. Она посмотрела на часы. Уже больше восьми.

С врожденным стремлением к пунктуальности она быстро переоделась в уличный костюм и меньше чем через десять минут уже садилась в такси у входа в больницу.

На каждом перекрестке машина останавливалась, и к отелю они подъехали, когда полчаса уже минуло. Задав вопрос администратору, Джин сразу поняла, что ее ожидают.

— Мистер Баррингтон, мисс? Вы, должно быть, сестра Кемпбелл? — спросил клерк.