Дело о хитром писателе - Джон С. Клэр

— А он случайно не псих какой-нибудь? — засомневалась Санни. — С меня уже этих чокнутых хватит.

— О, Боже, какой еще псих! — возмутился Том. — Ты что, не поняла? Речь идет о писателе Эбнере Кейне! Величайшем…

— Величайшем? Да у него все в прошлом! — вмешался Ник. Поклонение кумирам всегда раздражало его. Особенно, если это был кумир Тома. — У твоего Эбнера Кейна уже давным-давно не было ни одной оригинальной идеи, — продолжал он. — И это всем известно. Ты читал рецензию на этот его шедевр «Клыки» в «Курьере»? «Новый Кейн — жалкое зрелище» — так она называется.

— Что я слышу! Неужели и ты читал «Клыки»? — вежливо осведомился Том.

— Разумеется, нет, — отрезал Ник. — Я такую ерунду не читаю.

— Вот именно, не читаешь, и этим все сказано. Так что лучше помалкивай, — процедил Том сквозь зубы, краснея от негодования.

Ник снисходительно улыбнулся своей особой, бесившей собеседников улыбкой и ничего не ответил.

Я заметила, что Элмо начинает терять терпение. В том, что Том и Ник подкалывают друг друга, нет ничего интересного. Этим зрелищем можно наслаждаться по двадцать раз на день триста шестьдесят пять дней в году.

— Так что, соглашаемся мы на эту работу или нет? — напрямик спросила я. — Лично я — за.

Санни, Элмо и Том дружно кивнули. Немного выждав, Ник тоже кивнул.

Ришель к этому моменту перешла от ревизии ногтей к детальной проверке своих великолепных волос — с целью выявления посеченных концов. Наклонившись через стол, я похлопала ее по руке.

— Ришель, а ты как? За или против?

Она вскинула на меня свои огромные голубые глазищи:

— А о чем речь, какая работа?

Я собрала в кулак остатки терпения.

— Печатать рукопись и убирать в кабинете Эбнера Кейна, — раздельно и внятно произнесла я.

Ришель вздохнула.

— Лиз, ты же знаешь, печатать я не умею, — пожаловалась она. — И опять мне, наверное, придется копаться в скучных старых вырезках, раскладывая их по полкам или еще что-нибудь в этом роде. Всегда мне достается самая противная работа.

Это была такая наглая ложь, что мы все возмущенно уставились на нее. Она опять вздохнула.

— Ну уж ладно. Все равно ничего другого пока нет. А мне нужны деньги. Так что я, пожалуй, тоже — за.

Я кивнула, и мы все встали, чтобы идти. Ришель огляделась, ища свою сумку.

— Послушайте, — сказала она, вновь оборачиваясь к нам. — А кто такой этот Эбнер Кейн?

* * *

На следующий день после уроков мы отправились к Эбнеру Кейну. Мы уже, конечно, успели объяснить Ришель, кто он такой, и теперь она жаждала с ним познакомиться. В основном из-за двух его книжек — «Темные замыслы» и «Я помню Грейс», по которым были сняты фильмы.

Ришель только тем и занимается, что постоянно листает журналы. А на книги у нее времени не остается, за исключением обязательной литературы — того, что задают в школе, тут уж ничего не поделаешь. По ее мнению, читать книги скучно, потому что они слишком длинные. И потом, в них нет ни цветных фотографий, ни полезных советов о том, как улучшить свою внешность. Поэтому, когда Том растолковывал ей про Эбнера Кейна, она сначала слушала его с отсутствующим взглядом. Но фильмы — это, конечно, другое дело. И стоило ему только упомянуть о «Темных замыслах» и «Я помню Грейс», как ее затуманенный взор прояснился, в глазах мелькнул заинтересованный огонек.

— Неужели? Значит, он и фильмы делает? — воскликнула она. — Это здорово!

— Не совсем так. На самом деле он не «делает» фильмы, — объяснила я. — Он пишет книги, а потом у него кто-нибудь покупает права на экранизацию и снимает фильм.

— Вот уж кто по-настоящему богат, — радостно закивала Ришель. — Да, это здорово!

Я не могу сказать, что Ришель — дурочка. Нет, она вовсе не глупа. Мы с ней дружим с детского сада, и кому как не мне это знать. Просто она не очень обращает внимание на то, что происходит вокруг. Замечает только, кто во что одет. И ее голова обычно работает только в одном направлении. О чем бы ни шла речь, первая ее мысль — а как это скажется на ней, Ришель?

Я искоса поглядывала на нее, когда мы шли по Крейгенд-роуд, разыскивая дом Эбнера Кейна. Ришель всегда очень заботится о своем внешнем виде, но сегодня прямо-таки превзошла себя. На ней были лучшие джинсы, любимый, небесно-голубого цвета, свитер, новая куртка и ботинки. Ее голубые глаза сияли. Волосы золотым облаком развевались за плечами. Ришель была во всеоружии — она шла знакомиться с богатым человеком, который делает фильмы. Именно такие люди вызывают у нее особый интерес.

Поэтому нетрудно понять ее разочарование, когда я остановилась перед заросшим сорняками палисадником, за которым виднелся узкий обшарпанный фасад высокого дома.

— Этот? Ты уверена? — с сомнением протянула она.

— По крайней мере, этот номер дома он назвал мне по телефону, — ответила я. — Во всяком случае, так у меня записано. Может, я не расслышала.

Если честно, я и сама была порядком разочарована. Мой дом тоже стоит на Крейгенд-роуд, только ближе к парку. И Крейгенд-роуд входит в мой участок по разноске газет. Так что этот дом я знала и раньше — много раз приносила туда «Перо», просовывая свернутую газету через прутья калитки. В соседнем доме живет огромная псина, которая всегда выскакивает, как сумасшедшая, начинает лаять и кидаться на калитку, будто хочет меня сожрать. Xopошо еще, что в этот день ее не было поблизости.

Я помню, как на этом доме появилась табличка «Продается» и как потом, несколькими месяцами позже, ее сменила надпись «Продано». Но я никогда не обращала внимания на номер дома. Поэтому, когда Эбнер Кейн продиктовал свой адрес, мне и в голову не пришло, что это тот самый дом. Я просто не могла себе представить, что он живет в таком месте.

Мне не оставалось ничего другого, как нажать на ручку калитки и открыть ее, насколько это позволяли торчащие ветки куста. Ребята протиснулись вслед за мной в узкую щель и остановились на дорожке, ведущей к парадной двери. Она была грязной, заросшей мхом и травой, под которыми все-таки можно было разглядеть выложенную красивым узором плитку.

Длинный палисадник перед домом представлял собой огромную свалку мусора, но у самого дома росли две старые азалии, такие высокие, что они почти закрывали окна первого этажа.

Пожалуй, этот дом смотрелся бы вовсе не так ужасно, если бы его привести в порядок, решила я. И все же в нем было что-то, угнетавшее меня. Что-то совершенно не связанное с облупившейся краской и запущенным садом. Просто сама атмосфера непонятным образом наводила тоску.

— Я ожидал, что у него дом будет получше, — прокомментировал Элмо, запуская пятерню в свою рыжую вьющуюся шевелюру. В отличие от Ришель, Элмо редко обращал внимание на чужие дома или одежду.

Но тут, я думаю, все мы ожидали увидеть что-то более впечатляющее.