Обратный ход - Реймонд Чандлер

На ней был дорогой костюм цвета полуночного неба и белая блузка. Костюм украшала большая брошь с голубым сапфиром – видимо, под цвет серьгам, которых мне не было видно. Волосы с темно-рыжим отливом. Она была похожа на свою фотографию, но оказалась выше, чем я ожидал. На ней были перчатки и темно-синяя шляпка с вуалью.

Женщина прошла сквозь арочный проем на стоянку такси. Потом она вернулась в зал ожидания, окинула взором аптеку и газетный киоск, справочное бюро, пассажиров на чистых сосновых скамейках. Несколько касс было открыто, но ее они не интересовали. Она снова присела на скамью, подняла глаза к большим вокзальным часам. Отогнула отворот перчатки и подвела часики, маленькую платиновую безделушку. Я мысленно сравнивал ее с мисс Вермильи.

Она не выглядела недотрогой или синим чулком, но рядом с ней эта Вермильи казалась обычной шлюшкой.

И на этот раз женщина долго не просидела. Она поднялась, вышла на перрон, вернулась, зашла в аптеку, задержалась у книжного ларька. Я понял, что она была здесь проездом, и никто не встречал ее.

Женщина вошла в кафе. Она села за столик, покрытый синтетической скатертью, пробежала меню, затем стала читать журнал. Появилась официантка с неизбежным стаканом воды со льдом. Дама сделала заказ. Официантка ушла, дама продолжала читать журнал. Было около четверти десятого утра.

Я вышел сквозь арку на стоянку такси, где поджидал носильщик.

– Обслуживаешь «Супер Чиф»? – спросил я его.

– И этот тоже.

Он глянул без особого интереса на доллар, который я крутил в руке.

– Я встречаю транзитного пассажира из вагона Вашингтон – Сан-Диего.

Может, он уже сошел?

– В смысле совсем, с багажом?

Я кивнул.

Он призадумался, изучая меня:

– Только один пассажир и сошел, – сказал он наконец. – Как выглядит ваш друг?

Я описал Марлона Брандо. Носильщик покачал головой.

– Ничем не могу помочь, мистер. Который сошел – совсем не похож. Ваш друг, наверное, остался в беспересадочном вагоне – они же не обязаны выходить. Вагон прицепят к скорому семьдесят четвертому. Отходит в одиннадцать тридцать по расписанию. Состав еще не готов.

– Спасибо, – сказал я и дал ему доллар. Багаж дамы оставался в вагоне, что и требовалось установить.

Я вернулся к дверям кафе, стеклянные стены которого позволяли беспрепятственно рассматривать сидящих. Дама читала журнал, попивая кофе с кренделем. Я зашел в телефонную кабинку, позвонил знакомому хозяину гаража и попросил его забрать мою машину, если я не позвоню до полудня. Он уже привык к этому, и у него был запасной ключ.

Я вышел к машине, вынул из багажника саквояж и отнес его в автоматическую камеру хранения. В огромном зале ожидания я купил билет до Сан-Диего и потащился обратно к дверям кафе.

Дама сидела за тем же столиком, но уже не одна. Напротив нее уселся какой-то хлыщ и ухмыляясь, болтал о чем-то. Было видно за версту, что она с ним знакома и сожалеет об этом. Калифорния так и перла из него – от бордовых штиблет до желто-коричневой ковбойки, без галстука, под кремовым спортивным пиджаком. Он был шести футов роста, худощавый, с самодовольным лицом и избытком зубов. В руке он вертел полоску бумаги. Желтый платок в нагрудном кармашке его пиджака торчал наружу, как букетик нарциссов. Даме он на дух был не нужен – это было ясно как день.

Хмырь продолжал болтать и размахивать бумажкой.

Наконец он пожал плечами и поднялся. Он протянул руку и погладил ее по щеке. Она отшатнулась. Тогда он расправил бумажку и осторожно положил перед ней. Он ждал, ехидно улыбаясь.

Медленно, очень медленно ее глаза опустились на бумагу и застыли. Рука потянулась за ней, но его реакция была быстрее. Хмырь спрятал бумажку в карман, по-прежнему ухмыляясь. Он вынул блокнот, написал что-то, вырвал листок и положил перед ней. Это – пожалуйста.

Дама прочитала и спрятала листок в сумочку. Наконец она улыбнулась ему.

Для этого понадобилось немалое усилие. Он потрепал ее по руке и ушел.

Хмырь позвал носильщика и пошел с ним к автоматической камере хранения.

Оттуда выплыли легкий светлый чемодан и саквояж. Носильщик вынес их на стоянку и погрузил в багажник длинного двухцветного «бьюик-роудмастера».

Носильщик получил на чай и ушел.

Хмырь в спортивном пиджаке сел за руль и дал задний ход, приостановился, чтоб прикурить и нацепить солнечные очки, врубил полный газ и исчез. Я записал номер автомобиля и двинул обратно на вокзал.

Следующий час тянулся так медленно, что, казалось, он длился часа три.

Женщина вышла из кафе и сидела с раскрытым журналом в руках в зале ожидания.

Сосредоточиться ей не удавалось. Она то и дело возвращалась к предыдущей странице, а то и вовсе не читала, просто смотрела в никуда. Я следил за ней из-за газеты и строил разные гипотезы, просто чтоб убить время.

Хмырь, судя по чемоданам, приехал сюда на поезде. Возможно, на том же поезде, что и она. Возможно, именно он сошел с беспересадочного вашингтонского вагона. Она показала достаточно ясно, что он ей на дух не нужен, а он – что это поправимо, и если она глянет на его бумагу, то живо передумает. Фокус удался. Почему он не провернул это дело в поезде? Ясно, что у него не было с собой этой бумажки.

Женщина резко встала, пошла к газетному киоску и вернулась с пачкой сигарет в руках. Она надорвала пачку и прикурила сигарету, делала она это неловко, явно с непривычки, и при этом весь ее облик менялся на глазах, становясь каким-то нарочито вульгарным. Я глянул на стенные часы. Десять сорок семь. Я вернулся к своим гипотезам.

Бумажка эта выглядела как вырезка из газеты. Она пыталась выхватить ее, он не дал. Затем он написал несколько слов на листке блокнота, она прочла и улыбнулась ему. Заключение: хмырь запасся на нее матерьяльчиком и ей приходилось плясать под его дуду и делать вид, что это ей нравится.

Следующий пункт: он уходил с вокзала, может, за машиной, может, за вырезкой. Значит, он не боялся, что она навострит лыжи. Видимо, сначала он приоткрыл не все карты, но какой-то козырь все же показал. Может, он и сам не был уверен. Решил проверить. Но сейчас, выложив козыри, он смело укатил на своем «бьюике». Значит, он уже не боялся потерять ее из виду. Он держал ее на крепком невидимом поводке.

В одиннадцать десять громкоговоритель объявил посадку на скорый поезд 174, отправляющийся в Сан-Диего с остановками в Санта-Ане, Оушнсайде и Дель-Маре.

Толпа пассажиров хлынула на перрон и женщина с ними. Другая толпа уже протискивалась сквозь турникеты. Я проводил женщину глазами и вернулся к телефонной кабине, бросил монету и набрал рабочий номер Клайда Амни.

Мисс Вермильи сразу откликнулась, назвав номер своего телефона вместо названия фирмы.