Морской лорд - Вирджиния Кантра

Он не мог хотеть ее, но его магия настаивала на том, что она необходима ему. Его дар был таким же непостоянным, как и красивая женщина. И подобно женщине, его сила могла покинуть его, если бы он игнорировал ее послания. Он не мог так рисковать.

Он наблюдал за девушкой, поглаживающей раздутые бока тыквы. Отряхивая от грязи? Проверяя на зрелость? У него было смутное представление о том, что она могла делать здесь, среди крошечных участков со столбиками виноградной лозы и увядших цветов. Дети моря никогда не обрабатывали землю, чтобы заработать на жизнь.

Разочарование нахлынуло на него.

Что она должна сделать со мной? — тихо вопрошал он. — Что я должен сделать с ней?

Магия не ответила.

Это снова привело его к очевидному ответу. Но он правил уже достаточно долго, чтобы верить в очевидное.

Он не ожидал сопротивления. Он мог сделать ее податливой, чтобы она желала его.

Это та сила, которая осталась у его вида, подумал он зло, в то время как другие способности были заброшены или забыты.

Нет, она не стала бы сопротивляться. У нее была семья, однако, кто мог бы вмешаться. Братья. У Конна не было никаких сомнений в том, что Калеб, человек, сделал бы все от него зависящие, чтобы защитить сестру как от мужчины, так и от магии.

Дилан же, напротив, был селки, как и их мать. Он жил среди детей моря с тринадцати лет. Конн всегда мог рассчитывать на преданность Дилана. Он полагал, что Дилан не стал бы слишком интересоваться или контролировать личную жизнь сестры. Но сейчас Дилан был увлечен человеческой женщиной. Кто знал, до каких пределов простирается его преданность?

Конн нахмурился. Он не мог ошибиться. Выживание его вида зависело от него.

И если, как настаивали его видения, их судьба затрагивала эту человеческую девушку, что ж…

Он рассматривал ее голову, склоненную, как один из ее тяжелых золотых подсолнухов, над грязью сада, и чувствовал укол жалости. Сожаления.

Это печально для них обоих.

Люси нежно, как собаку, погладила тыкву. Садовый участок ее учеников второго класса скоро будет готов к сбору урожая. Работа с растениями и учениками награждалась подобным образом. Подождать немного времени, приложить немного усилий, и вы вполне можете увидеть результаты.

Очень жаль, что нельзя работать подобным образом остаток своей жизни.

Не то, чтобы она жаловалась, твердо сказала она себе. У нее была работа, которая ей нравилась, и люди, которые в ней нуждались. Иногда она чувствовала такое разочарование и тревогу, что могла закричать; что ж, вернуться домой после колледжа, было ее ошибкой. Вернуться в холодный, тесный дом, в котором она выросла, в пустые комнаты, посещаемые оболочкой отца и призраком матери. Вернуться на остов, где каждый полагал, что знает о ней все.

Вернуться к морю, которого она боялась и без которого не могла жить.

Она вытерла руки о джинсы. Однажды, когда ей было четырнадцать, и она окончательно поняла, что ее обожаемый брат Кэл никогда больше не вернется, чтобы спасти ее, она пыталась уехать. Она убежала так далеко и так быстро, как смогла.

Но, как оказалось, не так далеко.

Люси осмотрела сухие стебли и пригорки сада, вспоминая. Она приехала автостопом в Ричмонд, в двадцати милях от берега, прежде чем свалиться на вонючий, кафельный пол туалета бензоколонки. При воспоминании об этом ее желудок сжался. Калеб нашел ее, она дрожала, пока ее кишки выворачивало в унитаз, и привез обратно в дом, отзывающийся эхом, и к звуку моря, шепчущего под ее окном.

Она пришла в себя, прежде чем паром покинул док.

Грипп, заключил доктор с острова.

Стресс, сказал ассистент врача в Дартмуре, когда Люси заболела при поездке в колледж.

Паническая атака, настаивал ее бывший парень, когда их запланированный на выходные поход сорвался, на середине пути ей стало плохо.

Какими бы ни были причины, но Люси смирилась с этими ограничениями. Она получила свой сертификат на преподавание в Макиасе, до которого от залива можно было дойти пешком. И больше никогда она не путешествовала дальше, чем на двадцать миль от моря.

Она встала на ноги. Так или иначе, она была… может быть, не счастливой, но довольной своей жизнью на Краю Света. Оба ее брата сейчас жили на острове, и у нее появилась новая невестка. А скоро, когда Дилан женится на Реджине, у нее их будет две. Затем появятся племянницы и племянники.

Даже если счастье братьев иногда раздражало и беспокоило ее…

Люси глубоко вздохнула, все еще рассматривая сад, и заставила себя думать о растениях, пока чувство не ушло.

Чеснок, сказала она себе. На следующей неделе ее класс смог бы посадить чеснок. Луковицы могли перезимовать в почве, а в следующем сезоне ее семилетние ученики смогли бы продать урожай в ресторан Реджины. Ее будущая невестка постоянно жаловалась, что ей нужны свежие травы.

Успокоившись этой мыслью, Люси отвернулась от неаккуратных рядов.

Кто-то наблюдал за ней с края поля. Ее сердце глухо забилось. Мужчина, одетый в невероятно темный и плотный костюм. Незнакомец, здесь на Краю Света, где она знала всех приезжих в туристический сезон. И последний из них уехал в День труда.

Она вытерла влажные ладони о джинсы.

Должно быть, он приехал на пароме, предположила она. Или на лодке.

Она чувствовала дискомфорт от того, как сейчас тихо было в школе, ведь все дети разошлись по домам.

Когда он увидел, что она его заметила, он вышел из тени деревьев. Она сжала колени вместе, чтобы не убежать.

Да, ведь застыть в виде испуганного кролика, было гораздо лучшей альтернативой.

Он была крупнее и выше, чем Дилан, шире, чем Калеб, и немного моложе. Или старше. Она прищурилась. Трудно было сказать. Несмотря на его впечатляющее спокойствие и хорошо подстриженные волосы, было в нем что-то дикое, что заряжало воздух, подобно грозе. Крепкий широкий лоб, длинный прямой нос, сжатый неулыбающийся рот, о боже. С глазами цвета дождя.

Что-то зашевелилось в Люси, что-то, что было скрыто и спокойно в течение многих лет. Что-то, что должно было оставаться в спокойствии. Горло ее сжалось. Кровь стучала в ушах, как море.

Может быть, ей все-таки следовало убежать.

Слишком поздно.

Он прошел через поле, по сухим хрустящим бороздам, как-то избегая столбиков и веревок, о которые спотыкалось большинство взрослых. Она почувствовала биение сердца в горле и прочистила его.

— Чем я могу вам помочь?

Ее голос звучал хрипло, сексуально и почти неузнаваемо для ее ушей.

Мужчина окину ее прохладным, слегка пристальным взглядом. Она почувствовала, как он волной прошелся по ее нервам, и что-то шевельнулось глубоко внутри.