Морской лорд - Вирджиния Кантра

В этот раз он не совершил ошибку, обращаясь к Конну по званию. Он сухо поклонился.

Конн кивнул в знак благодарности.

— Ну. — Женщина Дилана подняла голову, как птица, окидывая взглядом холл. — Я не знаю, как остальные, но я на ногах с четырех утра, и я хотела бы сесть.

Люси подпрыгнула.

— Конечно. Почему бы, нам не пройти в гостиную.

— На самом деле, Лу… — Медленный голос брата отстранил ее от двери. — Может быть, ты могла бы приготовить нам кофе?

— Я не… Чаю? — предложила она

— Чай было бы замечательно. Спасибо.

Она изменила направление в сторону кухни, пока остальные направились в темную гостиную.

Дилан включил лампу, отбрасывающую на стол лужицу желтого света.

— Так лучше.

Он обращался к свету? — гадал Конн. Или это он об отсутствии сестры?

Калеб встал спиной к стене и лицом к двери.

— Что ты ей сказал? — спросил он Конна.

Конн поднял брови.

— Очень немного. Хотя мне любопытно, почему вы не сказали ей больше.

— Она человек, — сказал Дилан.

— Также как и твой брат, — сказал Конн.

Маргред скрестила ноги, сидя на диване.

— Калеб столкнулся за меня с демоном. Он заслужил знать, кем я была. И кем была их мать.

— Молоко или сахар? — спросила Люси из холла, затаив дыхание.

От тишины воздух сгустился.

Они не хотели, чтобы она была здесь. Конн чувствовал их волнение, как живой, пульсирующий барьер, связывающий их вместе, оставляющий Люси одну снаружи.

Она это тоже чувствовала. Конн увидел, как красная волна охватила ее лицо.

Он уже понял, что ему нужно от нее. Ему был необходим отчет Дилана.

Но, все же, глядя на нее, ее покрасневшие щеки, ее мягкие, страдающие глаза, ему было почти жаль ее.

— Сахар, пожалуйста, — сказала Маргред.

Другая женщина, беременная, встала на ноги.

— Я помогу, — любезно сказала она.

Но Люси уже отступала, качая головой.

— Я сама.

— Почему бы, тебе не приготовить все на кухне, — предложил Калеб.

— Когда все будет готово, мы присоединимся к тебе.

Люси вздрогнула, а затем застыла, как раненое животное, которое не привлекает к себе внимание.

— На самом деле, мне просто… Мне надо подготовить планы уроков. Наверху.

Они сидели, прислушиваясь к звуку ее удаляющихся шагов.

Беременная женщина скрестила руки на животе и выстрелила в Калеба осуждающим взглядом.

— Вежливо, Кэл. Очень вежливо.

Калеб потер шею.

— Она не могла остаться, — сказала Маргред.

— Не после этого, — сказала женщина, которую звали Реджина.

— Пожалуй, — сказал Дилан.

— Она не вовлечена. Она даже не знает, что происходит.

Конн был поражен внезапным видением лица Люси, пылающем в лужице, оставшейся после отлива.

Она была вовлечена. Так или иначе.

Он должен найти причину, принцип, ключ.

Он сцепил руки перед собой и направил взгляд на Дилана.

— Я тоже. Пока что. Но без сомнений, вы меня просветите.

Конн не был похож на своего отца. Он не тратил энергию на бесполезные эмоции. Но, слушая отчет Дилана, Конн осознал, что чувствует холодную тяжесть в груди и тревожный пульс крови, приводящие его в замешательство, подобно гневу.

Черт побери.

Он сжал руки за спиной.

— Они пытались убить твоего ребенка, — сказал он. — Ребенка селки. Дочь Атаргатис.

Этой угрозы он опасался.

И на которую искал ответ.

Реджина обхватила живот руками.

— Мы пока не знаем, будет ли ребенок селки. Или даже, девочка ли это. Ультразвук не будет точным еще в течение нескольких недель. Но та женщина — дьявольская женщина — определенно пыталась прервать беременность. Я была просто… Как вы это называете?

— Сопутствующая потеря, — сказал Калеб мрачным голосом.

Конн проигнорировал их обоих.

— А ты ничего не сделал, — сказал он Дилану.

Дилан покраснел так, как это бывало, когда он впервые пришел жить в Убежище, худой, угрюмый подросток с большими амбициями, а не разумом.

— Я охранял остров.

— Знаю, я ждал известий от тебя.

— Я послал кита.

Песни горбатых китов были насыщенны и полны нюансов. Но в них не было ясности человеческого общения.

— Тебе следовало явиться самому, — сказал Конн.

В ожидании возвращения Дилана в Убежище с докладом он потерял недели — простое мгновение ока в веках существования селки. Однако, в текущей борьбе с детьми огня, даже время было врагом Конна.

Дилан спокойно посмотрел на Конна, напоминая ему, что он больше не мальчик.

— Я не мог их оставить, — сказал он.

Их. Его женщину. Его ребенка. Дочь пророчества? — Гадал Конн. — Дочь Атаргатис?

— Ты мог привезти их с собой, — сказал он. Хотя, что он должен был делать с ними во всех семи морях…

Дилан наклонил голову.

— Реджина не стала бы путешествовать.

— Я никуда бы не поехала, — сказала она. — У меня здесь семья. Ребенок. Жизнь.

Конн поднял брови.

— А если бы ты потеряла свою жизнь? Что тогда стало бы с твоим ребенком?

Она поджала губы.

Крупный мужчина со спокойными глазами — Калеб, брат Дилана — шевельнулся у двери.

— Она сражалась. Мы все сражались в битве, которая пришла к нам. А где, черт возьми, был ты?

В своей башне в Убежище, пытаясь удержать песчаный замок против вторгающегося прилива.

— Вы видели битву, — холодно сказал он. — Я видел войну.

Калеб зацепил большие пальцы за карманы.

— Таким образом, мы всего лишь еще большая сопутствующая потеря?

— Нет, если придете в Убежище.

Они все уставились на него.

Не на такую реакцию он расчитывал.

— Напав на тебя, дети огня проявили свою слабость. Они боятся тебя. Или, по крайней мере, — добавил он осторожно, — они боятся детей, которых ты родишь. Дочери Атаргатис являются для них угрозой.

И преимуществом для меня, — подумал Конн, но не произнес это. — Инструментом. Оружием, чтобы управлять.