Пленен и опасен - Нидейла Нэльте

И я снова погрузилась в магическое поле пленника, входя всё дальше, всё глубже в сознание — дикое и необузданное, такое же огненное, как и мой собственный дар. И поэтому не способное меня обжечь.

Вот там пульсирует огонёк ярости. Потушить, прикрыть. Здесь — острая ненависть. Погасить, набросить плетение. Отвести от себя.

Я полностью погрузилась в то, что делаю. Никогда не испытывала свой дар на людях, оттого боялась. Ошибиться, недостаточно закрыть его волю, повредить психику. Не знаю, что там с психикой, наверное, она и без того повреждена. Но этот мужчина нужен в Бесцветных землях. Нужен в бою. Нужен моей стране и моему принцу.

И я старалась делать всё на совесть!

Где-то там, на полу, его прекратили избивать, и он лежал, отсвечивая вспышками боли, пока я оплетала его силу.

Вокруг что-то происходило, в камеру кто-то вошёл. Но я не отвлекалась, зная, что стража и принц обо всём позаботятся.

Мужчину подняли обратно на стол, и поскорее отпустили, чтобы не мешать моей магии.

И только когда в ауру ворвалось нечто чужеродное, раздражающее, я открыла глаза.

Сверху на пленника — Эрдана, да? — взобралась девица. Распутная, в тонких чёрных чулках и корсете, из которого грудь почти выпрыгивала. Её присутствие, прикосновение почему-то вызывало неприятное, отвратное чувство.

— Ниссвил? — повернулась я к жениху, недоумевая.

— Так надо, Эльви, — твёрдо отозвался принц.

— Но… она же… — я смутилась, осознав, что именно делает девица!

Руки мужчины были закреплены, лишь янтарные глаза яростно, зло сверкали. Но ей будто бы даже нравилось происходящее. Нравилось проводить ладонями по груди — сейчас ещё ослабленной, но в обычном состоянии наверняка сильной. И даже четверо стражников и мы с принцем не смущали!

— Но зачем? — я отвернулась, не желая это наблюдать.

Магическая цепь напряглась в моих руках и где-то глубоко в том центре, который отвечал за мой дар. И куда она теперь была прикреплена. Даже если я выпущу её, она всё равно останется со мной. Пока пленника снова не погрузят в теневой стазис.

Но сейчас я должна была удерживать её в руках. И даже не глядя ощущала ненависть мужчины, которого связали не только магические цепи, но и вполне физические. К которому применяют насилие… во всех смыслах этого слова!

— Потому что он слишком долго пробыл без сознания и движения, — тихо отозвался принц, коснувшись моих волос в попытке успокоить. — Понимаю, что тебе не по себе. Потерпи немного. Это поможет забрать у него часть скопившейся силы, и… в общем, это нужно. Просто поверь мне.

Мои щёки горели. Не желая видеть происходящее, я спрятала лицо на груди жениха, но всё равно слышала звуки, издаваемые девицей. И ругательства, вырывавшиеся изо рта пленника.

— Приготовься, Эльвин, — шепнул принц. — Огненный аркан лучше ставить в момент, когда он будет наиболее ослаблен.

Да, разумеется. Я знала это, но даже не думала, что ослаблен — вот так!

Стараясь пересилить брезгливость, снова вошла ментально в биополе. Присмотрелась.

Не было там удовольствия. Отвращение, ярость, и снова бесконечная лютая ненависть.

Сейчас… вот сейчас…

В момент, когда мужчина разрядился, там, в сознании, на миг открылась огненная сила. Иная — не такая, как у меня. Слепящая, красивая до умопомрачения.

Пламя, без которого границы Атавии не выстоят.

Сжав непроизвольно руки, я накинула на это Пламя заранее заготовленный аркан. Отголосок огня скользнул по цепи, обжёг — но почти сразу затух.

Побелевшими пальцами я сжимала энергетическую сеть, проверяя, всё ли сделала верно. Всё ли получилось.

Мне нужно будет снять этот аркан — на время битвы. И вернуть его на место, чтобы сила пленника не обратилась против нас.

Ещё раз проверила всю сплетённую сеть, чтобы он не мог вырваться. Не мог причинить мне вреда и исполнял то, что велю. А если попытается — причинить или ослушаться — его ждёт болезненный удар магии изнутри.

Удар, который никто не может выдержать.

Так и укрощают опасных, диких зверей. Если нет другого выхода.

В последнюю секунду показалось, где-то там, в глубине, сверкнуло что-то странное, неожиданное… Но тут же исчезло под грузом печатей — и прежних, и новых, наложенных только что мною.

— Ещё немного, — шепнул Ниссвил, на миг прижав меня к себе.

Но моментально отпустил. Вздрогнул, случайно коснувшись невидимой цепи.

Постояв ещё чуть-чуть лицом к нему, я дождалась, когда девица уйдёт. И лишь тогда обернулась.

Эрдан смотрел — теперь уже совершенно точно на меня. И сомнений, кто для него стал врагом номер один, тоже не оставалось.

Это для державы, для моей любимой Атавии, убеждала я себя. Времена сейчас тяжёлые и каждый вынужден чем-то жертвовать.

— Вставай! — грубо окликнул один из стражей, потянув пленника за видимую цепь.

— Проверь, как он слушается, — тихо подсказал принц. — Прикажи ему идти к себе. И на сегодня — всё.

— Эрдан, — произнесла я, и внутри пленника что-то зародилось, выстрелило, расплескалось по ауре кровавыми цветами.

Имя, поняла я. Он связан ещё и собственным именем! Да что же это за человек такой, чем он настолько не угодил, что с ним не смогли договориться, нанять, в конце концов! А вместо этого обращаются хуже, чем с диким зверем!

Нужно будет обязательно всё разузнать.

Но не сегодня. Сегодня я ощущала себя выжатой до предела.

Отвратительно я себя ощущала.

— Встань и иди к себе, — произнесла, очень стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, уверенно.

С дикими животными всегда так. Нельзя дать им почувствовать слабину.

С дикими людьми, наверное, тоже. И я старательно давила своей уверенностью, насколько хватало магии.

В общем-то, я никогда не жаловалась. Её было отмеряно мне немало. У отца даже время от времени вырывались сожаления, что столько бесценного дара — и мне, а не брату. Тому, кто станет его прямым наследником, а не уйдёт в другую семью.

Раб резко выпрямился. По энергетическому полю скользнул яркий импульс, и сильная спина мужчины болезненно передёрнулась. Руки напряглись, натягивая цепи, но стражи крепко удерживали его.

Как и мои обновлённые печати, руны и арканы.

— Иди к себе, Эрдан, — повторила я, и голос прозвучал мягче, чем мне того хотелось бы.

Всё-таки это неправильно, что такой сильный и… красивый, да, по-своему красивый мужчина должен томиться в плену, в самом настоящем рабстве!

Если бы не это свирепое, почти закаменевшее выражение лица!