Пленен и опасен - Нидейла Нэльте

Злого, всклокоченного. В мокрых обрывках вместо брюк.

С прядей стекала вода — полотенцем никто и не подумал воспользоваться.

— Ложись! — подтолкнули к кровати.

— Тебе разве не говорили, что одежда запрещена? — помогая себе цепями и плетью, приговаривал второй из охранников.

— Это я распорядилась! — не выдержала я. — Не смейте укладывать его в мокром. Или пойдёте за новой постелью.

— Эльвин, — не слишком довольно одёрнул меня жених.

Я обернулась, усиленно стараясь взять себя в руки:

— Порчу одежды и попытку намочить постель вы мне тоже можете объяснить? — поинтересовалась спокойно.

— Наказание за непослушание!

— Но непослушания не было. Это я приказала одеться. Он послушался. А теперь пускай уберёт мокрое тряпьё, раз охранники изодрали брюки. И объясните мне, пожалуйста, для чего укладывать его в кровать. Разве его не должны осмотреть доктора?

Вместо ответа дверь отворилась, пропуская девушку. По-моему, вчерашнюю… или очень на неё похожую фривольностью наряда и распутным огнём в глазах.

Во взгляде Эрдана промелькнуло столько ненависти, отвращения. Какого-то смирения, совершенно неуместного в этом сильном, волевом лице, в этих яростных глазах!

Он знал, что ничего не сможет изменить. Знал, что будет так, как было всегда.

И прежде чем успела сообразить, я выступила вперёд:

— Нет!

— Эльви? — с недоумением переспросил принц.

— Вы хотели убедиться, что я его контролирую. Вы в этом убедились, — я даже сделала небольшой реверанс, хотя брюки тому не слишком способствовали. — Надеюсь, вы больше не сомневаетесь в моей работе. Вы выбрали меня, потому что я сильный маг, сильный фаирпат. Пожалуйста, прислушайтесь ко мне.

— Он должен выпустить всю лишнюю энергию, — отозвался принц и почти король.

В день своего двадцатипятилетия он женится. На мне. И примет королевские атрибуты от регента, советника Гюстава Мерса.

И впервые при мыслях об этом я вместо восторга испытывала странное, неприятное, царапающее чувство.

— Всю, — с нажимом повторил Ниссвил.

— Эрдан — моя ответственность. И я ответственно заявляю, что сейчас ему это может принести вред.

— Почему? — нахмурился принц.

— Я вижу это по состоянию его энергетического поля, — вдохновенно врала я, пользуясь тем, что сам принц не имеет моих способностей. Да и нет здесь сейчас магов моего уровня, тем более посвящённых в тайну пленника.

— Мастер Трой говорил наоборот, — отозвался принц.

Может, его действительно убедили в необходимости всего этого ужаса? Тогда я буду убеждать в обратном!

— Это тот, который не справился? — приподняла бровь. Холодный саркастический тон давался мне всё лучше.

Девка зыркнула с опаской на нашу почти монаршью и почти перепалку. После — несколько расстроено — на раба. Похоже, ей была по вкусу отведённая роль.

Почему-то захотелось самолично, взашей выставить её за дверь, совершенно не по-королевски.

Эрдан смотрел на девицу с неприкрытой злостью. Я даже подумала, что лучше бы её лицо скрывать так же, как и мага, который выводил из стазиса.

На всякий случай. Убьёт же, если дотянется. И не уверена, что мне хочется это сдерживать.

— Вы что-то видите, дорогая? — приподнял бровь принц. Он вроде бы прислушивался ко мне, и в то же время подозревал, что мною может двигать сострадание.

И поэтому я старалась говорить твёрдо, без заминки. Рассчитывая только на то, что других сильных фаирпатов поблизости нет. Иначе мне ведь не поручили бы это неприятное и опасное дело, правда?

— Нельзя постоянно питать печати ненавистью. Нужны послабления. Смена эмоций.

— В теневом стазисе расслабится, — отозвался принц.

— Вы хотели позвать лекарей? — продолжала я. — Проверить, насколько он готов к битве. Сейчас самое время этим заняться.

— Кто вам сказал про лекарей? — нахмурился Ниссвил.

— Но… — я попыталась вспомнить. И правда, не уверена, что звучало слово «лекарь»… — Но кто-то же должен его проверить?

— Маги, которые присматривали за ним в теневом стазисе, — кивнул принц. — Но сначала пусть поест.

Он махнул рукой, и девчонку как ветром сдуло — только недовольный взгляд прошёлся напоследок по Эрдану. Точнее, по Эрдану — неудовлетворённый. Недовольного удостоилась я.

Но принц всё-таки уступил. Надеюсь, мне не придётся потом держать ответ перед другими фаирпатами. Он же может и учителей из академии пригласить. И как я им всё объясню?

Впрочем, это будет потом. А сейчас во взгляде Эрдана, обращённом ко мне, появилось что-то новое, неожиданное, от чего на душе вдруг сделалось тепло.

Если понадобится, буду держать ответ перед фаирпатами. Эрдан-то окажется уже далеко. Но я обязательно придумаю что-нибудь к его возвращению. Скажу, например, что теневой стазис опасен. Чистая правда, между прочим. Вредно так часто вводить и выводить из него человека.

Буквально через минуту, послушная воле короля, вошла служанка с тарелкой на подносе. Видимо, кто-то из охранников отправил приказ.

— Что это? — изумилась я, с отвращением присматриваясь к грязно-мутной бурде.

Запах был ей под стать: настолько мерзкий, будто отжали вчерашние половые тряпки.

— П-питательный отвар с крупами, — заикнувшись, отозвалась служанка и робко глянула на принца.

Тот кивнул.

— А нормальная еда когда планируется? — поинтересовалась я, с трудом удержавшись, чтобы не бросить взгляд под кровать, где пряталась вазочка из-под печенья.

— Этого достаточно, — отозвался принц. — Всё рассчитано.

— Но… — у меня по-прежнему не укладывалось в голове. Не к месту вспомнились слова Эрдана о скупости.

— Он и так недёшево нам обходится. Содержание в теневом стазисе — дорогое удовольствие.

— Так, может, вовсе не нужно его там содержать?

* * *

Эрдан

Пять лет. Это много или мало?

Ему было пять, или около того. Но он слишком ярко помнил всё, что тогда произошло. День, в который изменилась его судьба, навсегда оставив позади тёплую постель, любящих родителей. День, когда он обрёл и тут же потерял Иш-Асса.

Помнил, как боль от разрыва выворачивала внутренности, казалось, пылали лёгкие, проталкивая раскалённый воздух.

А после — несколько часов, или, может, недель, — в грязной камере, практически без света. На тюфяке. Сначала бредил, потом — звал хоть кого-нибудь… Наверное, он никогда больше так не голодал. Та мерзость, которой кормят его после пробуждений — действительно питательная. При всём её противном вкусе.